Книга Интеллидженсер - Лесли Силберт

Первое понятно: де Толомеи — преуспевающий торговец предметами искусства, человек, который нанимал специалистов вроде нее для часто скучнейшей детективной работы, сопряженной с розысками украденных или пропавших шедевров. Но второе… Таинственный ящик, оказавшийся теперь в Тунисе, — что в нем? По заключению Макса, де Толомеи торговал не только предметами искусства, но и секретной информацией. Но какие секреты транспортируются в деревянных ящиках? И что помимо оружия мог Слейд счесть настолько угрожающим?

Тут Кейт вспомнила странное ощущение, возникшее у нее на аукционе: будто де Толомеи с самого начала подыгрывал ее комедии, будто он уже знал, кто она такая. Но это же невозможно, ведь так? Она получила задание всего несколько дней назад и говорила о де Толомеи только в безопасности своего отдела и обиняками с Эдвардом Черри. Могли де Толомеи узнать, что она им занимается?

Подходя к управлению ватиканской городской полиции, Кейт вдруг сообразила, что профессиональный шантажист вроде де Толомеи должен крайне заинтересоваться «Анатомией Тайн». Он каким-то образом проведал об открытии Медины? Не потому ли он изменил свои планы в последнюю минуту и решил посетить аукцион? Он же сказал, что хочет, чтобы она помогла ему отыскать не картину, но произведение искусства «иного рода». И тем, что он разыскивал более десяти лет, был манускрипт Фелиппеса? Нет, два ее дела никак не могли наложиться друг на друга подобным образом, решила Кейт. Слишком уж невероятное совпадение.

— Я приехала на экскурсию, синьор, — сказала она офицеру за бюро, протягивая ему паспорт.

Перелистав его страницы и изучив ее лицо, он сверился с лежащим перед ним списком, позвонил, кивнул, а затем протянул ей анкету и ручку. После того, как она заполнила многочисленные графы, он выписал ей пропуск и указал в сторону Апостолического дворца.

— Сбор у дверей Бернини, синьорина.

С таким напутствием Кейт вошла в самое маленькое государство в мире — оно, как кто-то однажды объяснил ей, было примерно в восемь раз меньше Центрального парка. Пройдя мимо мальчиков церковного хора, она увидела странную группу. Кардиналы в черных мантиях и алых zucchettos смешивались с бизнесменами в дорогих костюмах, а скопление мужчин и женщин, одетых менее формально, как прикинула Кейт, состояло из журналистов и полицейских на дежурстве.

По сведениям Эдварда Черри, это было празднование предстоящих раскопок, финансирующихся несколькими банкирами — дорогие костюмы, предположила Кейт. Но, кроме того, вечер был также премией людям, оказывавшим услуги важным персонам в Ватикане. А де Толомеи может быть их главным поставщиком по части искусства, подумала она. Город Ватикан обладал коллекцией столь огромной, что в музеях выставлялась лишь малая ее часть. И по слухам, многое в запасниках приобреталось темными путями в дни Второй мировой войны. Специалист по черному рынку вроде де Толомеи вполне мог посредничать в скрытых продажах, то так, то эдак помогая Святому Престолу избегать новой негативной огласки. Она вгляделась в толпу, но он как будто еще не появился.

Поглядывая вверх на статуи, венчающие помпезную колоннаду Бернини, подсвечиваемую в вышине окнами личной канцелярии Папы прямо позади них, Кейт подошла к швейцарскому гвардейцу перед западным входом во дворец. Штаны с буфами, рукава и сапоги в желто-голубую полоску, черный плащ и берет придавали ему сходство с придворным шутом, однако шпага на его боку и шестифутовая алебарда в руке (частично пика, частично боевой топор) напоминали, что он стоит тут не забавы ради. Экскурсия начнется, сказал он ей, с раскопок под базиликой Св. Петра, продолжится по избранным залам двух музеев и завершится приемом во дворце.

Кейт заметила стоящую в одиночестве пожилую монахиню, подошла к ней и назвалась. Оказалось, что та надзирает за реставрацией гобеленов. Но тут всех приветствовал представитель музея, и экскурсия началась.

Лука де Толомеи выбирал галстук. Перебрал несколько, а затем остановился на красном узорчатом от Дольче и Габбана. Узор подходил к случаю. Змеящийся. Дьявольский. Повернувшись к трюмо в золоченой раме, он тщательно завязал узел.

Нынче вечером будет предварительный просмотр. Нежданное, но такое приятное удовольствие.

Какой странный оборот событий! Дочка Моргана старается заполучить его в клиенты, подумал де Толомеи. Он, нельзя отрицать, нашел ее обворожительной и даже испытал смутное желание не продолжать. Но тем не менее он ее уничтожит. Слишком многое поставлено на карту.

ГОРОД ВАТИКАН — 8 ЧАСОВ 26 МИНУТ ВЕЧЕРА

Длинный тесный туннель был сырым. Электрические свечи по стенам лишь чуть-чуть оттесняли тьму. Шаг за шагом Кейт спускалась сквозь слои истории Рима, а реставраторша гобеленов цеплялась за ее локоть.

Внизу манил бледно-голубой свет. Благоговейно, безмолвно группа вступила в залу древних погребений, проходя мимо надгробий и урн с прахом, поставленных в глубокие выдолбленные ниши. На потолке поблескивали мозаичные плитки, на стенах еще сохранились куски фресок — смешение языческих и христианских символов. Хмельной Вакх поднимал чашу среди обилия надписей на латыни, над головой катила в колеснице фигура Аполлона, а за его затылком скрещивались лучи.

Остановившись у стены, испещренной еле различимыми знаками, экскурсовод указал на пробитое в ней отверстие, на кости, уложенные за стеклом, — останки, как считали некоторые, святого Петра. Экскурсовод начал рассказ о плане раскопок, к которым приступили в 1939 году и которые привели к этой находке.

Кейт, впервые спустившаяся в эти глубины, была зачарована. И все-таки ее мысли постоянно возвращались к де Толомеи. Мало-помалу голос экскурсовода превратился в отдаленное жужжание. А затем — возможно, из-за душной сырости воздуха, жутковатого освещения и близости к останкам людей, умерших в страшных муках, — Кейт почувствовала пронизывающую тревогу. Она стояла перед фреской пляшущих сатиров, и на мгновение они ожили перед ее глазами, издеваясь над ней омерзительными ухмылками.

Саван, окутывающий личность де Толомеи, был почти у нее в руках — она почти ощущала, как он шелестит под пальцами, — но почему ее вдруг одолели дурные предчувствия? Такие, каких она не испытывала со времен детства?

Всплески адреналина, нависание неминуемой физической опасности — для нее они вовсе не были редкостью. Но вот это было, и еще как.

Хотя на Рим опустилась ночь, над Нью-Йорком все еще светило дневное солнце, когда Коннор Блэк позвонил Слейду по безопасной линии Слейда.

— Мы в пути, — сказал Коннор. — Останемся в затемнении, пока не доберемся до пляжа.

Положив трубку, Слейд поймал себя на том, что молится. Чему или кому — он не знал. Начались очень долгие тридцать минут.

20

Где Геллеспонт любви могилой стал,

Град против града некогда стоял,

Нептуна разделенные волной.

Один был Абидос и Сест — второй.

«Геро и Леандр» Марло

ЧИЗЛХЕРСТ, КЕНТ — ДЕНЬ, МАЙ 1593