Книга Рой - Всеволод Глуховцев

Михаилу не терпелось заглубить конец в Тамарины просторы, но разумом он понимал, что Николай, конечно, дело говорит.

– Ладно, – пробормотал он нехотя, – посмотрим…

3

…И вот «блудная дочь», как выразился Подольский, вернулась. Была она вся растрепанная, грязная какая-то, в глаза не смотрела, дичилась…

– Ну-ка, красота, посмотри на меня, – потребовал Меркурьев, но та надулась пуще прежнего.

– Да уж… – проворчал Алексей. – Полная крейзи…

Он усиленно вспоминал описанные Игорем симптомы заражения нановитами. То, что сейчас перед глазами, вроде бы не похоже… но черт его знает!

– Эй, ну чего молчишь? Скажи что-нибудь!

– Пошли на хуй, уроды! – огрызнулась Регина.

– Ну, вот и сказала, – вздохнул Алексей.

Подольский улыбнулся одним уголком рта.

Тут подоспел Ракитин, вызванный кем-то из бойцов, окинул взглядом беглянку. Хорошо Звереву! Для него все просто: нет человека – нет проблемы. Но…

– Нет, – вслух сказал Николай.

– Что? – недослышал Меркурьев.

– Да так, – уклонился майор.

Нет, твердо решил он про себя. Не прав ты, Михаил! Нельзя крушить все вокруг ради благих целей, чтобы добро восторжествовало на мертвой, выжженной земле, – ибо это будет уже не добро. Надо все-таки до последнего, до самого последнего рубежа не причинять зла никому, даже злу! Только так можно спасти этот мир… Вот он, этот мир, – в лице глупой несчастной девчонки, и не перед кем-нибудь, а перед майором Ракитиным, и не кому-нибудь, а майору Ракитину решать, что делать с ним… И с нею.

– Так, – сказал он. – Эй, боец, ну-ка Старостина сюда!

Когда прапорщик-пятиборец прибыл, Ракитин распорядился закрыть «блудную дочь» в пустой бункер, благо такие пока есть, выделить ей на сутки продуктов, воды…

– А там посмотрим, – заключил он. – Помойтесь потом тщательно! – не забыл он сказать прапорщику с бойцом. А Подольскому сказал так: – Валерий, не в службу, а в дружбу, посмотри на продскладе коробки с сухими пайками, сколько их там. Я что-то запись потерял…

Подольский козырнул и отбыл.

Алексей понял, что Николай хочет остаться с ним наедине, и потому спросил первым:

– Ну, и как ты думаешь?..

– Да никак. – Майор, прищурясь, глянул в небо. – Что будет, то и сбудется! Меня сейчас другое беспокоит… – Майор зачем-то оглянулся и понизил голос: – Как ты думаешь, почему эти зомби хреновы умнеют?

Алексей повернулся, посмотрел Николаю прямо в глаза – тот даже опешил.

– Ты что, Леха?!

– Представь себе, я только что об этом думал.

– Представил! И что надумал?

– Ну… – Меркурьев замялся. – Не уверен, конечно, но в целом впечатление такое, что зомби постепенно становятся чем-то единым целым… Нет! Я неверно выразился. Скорее, это что-то единое, чего мы не знаем, день за днем вживается в мир, пытается подчинить его себе, а бывшие люди становятся его органами, щупальцами такими, только… ну, как бы дистанционно управляемыми, мобильными, что ли… Понимаешь меня?

– Да уж чего тут не понять. – Николай вновь оглянулся и от этого рассердился на себя. – Тьфу ты, мать твою, так скоро совсем психом станешь от этой жизни!.. Понимаю я тебя, Леха, да и сам примерно так же думал, только сформулировать не мог. Ну, а ты, как мастер слова…

Тут ученая беседа была прервана. Один солдат припустил бегом к лагерю роты, сунулся в командирский домик, и из него выскочил Рылеев, на ходу застегивая воротник.

Ракитин вмиг позабыл обо всех теориях.

– Что случилось?! – кинулся он к ротному.

– Со стороны шоссе шум моторов! – крикнул на бегу Максим. – Часовой услышал!

4

Через минуту все были у КПП. Вслушиваться не пришлось: звуки нескольких двигателей слышались уже отчетливо.

– Сюда едут, – сказал Ракитин.

Слух об этой новости в минуту облетел лагерь, взбудоражил всех. У КПП тут как тут очутились Зверев с Подольским.

– Гости? – Михаил подмигнул Николаю.

Главнокомандующий пожал плечами, обернулся к Рылееву:

– Кроме вас, никого сюда не собирались послать?

– Не знаю, – тот был краток.

– Хм… – Алексей попытался по-своему «прощупать» ситуацию, но получилось у него немногое. – Неужели это…

Он не договорил, но все его поняли, переглянулись. Кое у кого вытянулись лица.

Только не у Валеры Подольского.

– Нет, – спокойно сказал он. – Это не зомби, точно.

– Почему? – осторожно поинтересовался Ракитин.

– Там БТР едет. Слышите по звуку двигателя? Вряд ли здесь, в городе, есть такая техника. Значит, оттуда. С Большой земли.

– Так давайте встретим! – загорелся Михаил. – Не дураки же они, поймут, кто мы такие!

– Нет, – сказал Николай. – Надо аккуратно. Пойдет разведка. Зверев, Подольский, Штепа. Валера – за главного. Выясните, кто! Прежде чем убедитесь, в контакт не вступать. Задача ясна?

– Так точно, – кивнул Валера. – Денис, бинокль с тобой?

– У меня все всегда с собой, командир!

– Тогда вперед!

Разведгруппа бесшумно исчезла. Николай постоял, напряженно вслушиваясь в приближающийся рокот, затем вдруг спохватился:

– Да! Леха, как там твой внутренний голос? Общаетесь?

Меркурьев вновь переключил себя на нужную волну: теперь он мог это легко. Мир изменился – немного, но изменился. На ровном привычно-тревожном фоне не обозначилось никаких всплесков. Уже неплохо.

– В норме, – твердо сказал Алексей.

Ракитин заметно повеселел:

– Слава богу! Значит и правда с материка. Лишь бы ребята сдуру не схлестнулись с ними… Хотя Валера-то Подольский мужик здравый, зря и пальцем не пошевельнет.

Что правда, то правда. Жизнь научила Валерия трезво оценивать обстановку и принимать правильное решения. Он совершенно точно рассчитал, по какой улице пройдет колонна, указал Штепе и Звереву их позиции и быстро выбрал себе наблюдательный пункт, откуда улица была видна как на ладони.

Колонна показалась из-за поворота, Подольский глянул в бинокль. Так… «Урал», два «шестьдесят шестых» и БТР замыкающим. Да, это экспедиция оттуда, все ясно. Валера отложил бинокль. Выйти к ним: привет, союзнички?.. Конечно, связь с внешним миром – дело хорошее, но кто знает, какие у них инструкции. Могут быть и такие: огонь на поражение по всему, что движется, а выяснять уже потом. Тогда и ребята врубятся в схватку и полягут рядом. Против бронетранспортера-то особо не попрешь…

Михаил думал примерно о том же, но с другим подтекстом, уже успев обругать себя за горячность. Сидя в засаде, он вдруг испытал то подленькое чувство страха, что подвело его в бою на зоне. До сих пор он старался об этом не вспоминать – больше того, стыдясь и злясь на себя, загонял воспоминания в самую глубь. Струсил – что уж там юлить. Зато потом назло себе рвался во все экспедиции, чтобы переломить, вытоптать страх… И удавалось! Правда, рядом всегда был Алексей, счастливый талисман всей их группировки…