Книга Гроза чужих морей - Михаил Михеев

САСШ продержались чуть дольше. Там удар наносился по тому же сценарию, разве что задачи были чуть иными. Американцев планомерно вытесняли на юг, в сторону Мексики, благо местность позволяла активно использовать бронетехнику. Всякие попытки организованного сопротивления прекратились очень быстро, разве что молодежь пыталась иногда играть в партизан, но до белорусов (они, кстати, уходили сюда вместе с русскими) им было далеко. Наступающие никого не стремились зря уничтожать, но и щадить не собирались – шло завоевание жизненного пространства, и возиться с ассимиляцией тех, кто его временно занимал, особого желания не было, и потому воняющие выхлопными газами и лязгающие гусеницами колонны, идущие с севера, гнали перед собой толпы беженцев.

Проще всего было захватить Персидский залив. Там, к слову, активно поучаствовала и русская армия, которая воспользовалась моментом для того, чтобы затоптать, наконец, давнего врага – Турцию. После ударов с воздуха это было сделать совсем просто, благо дезорганизованные льющимся с неба огнем турки сами паниковали и разбежались. В кратчайшие сроки пришельцы взяли под контроль побережье и основные нефтеносные районы. Арабам было четко указано, что любая попытка даже приблизиться к тем местам будет караться незамедлительно и жестко, и после пары демонстративных ударов они поняли, что лезть туда действительно не стоит. Ну а русская армия к тому времени как раз маршировала по улицам Стамбула, в гавани которого то здесь, то там вперемешку торчали мачты потопленных ударами с воздуха турецких и британских кораблей.

Дольше всех продержалась, как ни странно, Австралия. Хотя, собственно, чему тут удивляться? Этот континент был на другом конце мира, и запросто до него могли дотянуться разве что стратегические бомбардировщики. Только какой, спрашивается, смысл? Что там бомбить-то? Австралия держалась ровно до того момента, как за нее не взялись всерьез, то есть до прибытия ударного флота. Дальше все было по стандартному варианту, разве что местных не вытесняли, а вывозили в Британию.

Кстати, британцы пытались протестовать. Премьер-министр Артур Бальфур произнес на заседании парламента прочувственную речь о необходимости защиты интересов Британии и наказания русских медведей, которые только что вылезли из своей берлоги – а уже возомнили о себе непонятно что. Он вообще был неплохим оратором, а тут и вовсе превзошел самого себя. Собравшиеся аплодировали ему стоя, и никто не обратил внимания на нескольких человек, которых здесь просто не могло быть. А они, тем не менее, были, стояли у двери и тоже аплодировали – этак небрежно-иронично, будто присутствовали не на заседании парламента, а на выступлении какого-то комика из третьесортной трупы. Потом один из них, не дожидаясь окончания шоу, легко пересек зал и, подойдя к премьер-министру, небрежным пинком отправил его с трибуны, после чего громко и внятно посоветовал всем немедленно сесть. На возмущенный вопль какого-то умника о произволе и… Впрочем, до того, что было после "и" дело не дошло, потому что в ответ громыхнул выстрел, вроде бы и негромкий, но пугающе-четко услышанный всеми собравшимися. Недовольный сел, украсившийся аккуратненькой круглой дырочкой между глаз, а стоящий на трибуне вновь посоветовал, вернее, приказал всем сесть, дабы избежать случайных инцидентов с летальным исходом. В доказательство правомерности своих требований он продемонстрировал собравшимся устрашающего вида черный пистолет – идеальный аргумент в любом споре.

Ну а когда благодарные слушатели расселись по местам, им было доведено до сведения, что бухтеть решительно незачем, и любой косой взгляд в сторону России и ее новых союзников, которые как раз сейчас забирают то, что им принадлежит по праву, может быть истолкован как агрессия. Со всеми вытекающими последствиями в виде смерти всех здесь присутствующих, а заодно и британского королевского дома в полном составе. И что лично он, полковник спецназа ГРУ Семенов, лично гарантирует всем и каждому, что спрятаться не удастся даже на дне морском.

После этого были озвучены экономические требования, вызвавшие еще больший шок. Британии, владычице морей, запрещено иметь более двух верфей, способных строить корабли водоизмещением более пяти тысяч тонн, более двух заводов, производящих артиллерию… И это ведь было далеко не все. Ограничение коснулось всего, от добычи угля и выплавки стали до целлюлозно-бумажных производств. Представительства своих банков с территории России тоже убрать, все дела – только через российские финансовые структуры. И, хотя наглецы, держащие собравшихся под прицелом, не пытались накладывать ограничения на размеры флота и армии, было ясно, что выполнение требований смерти подобно – ни то, ни другое просто невозможно будет содержать. А главное, все, что подлежит ликвидации (толстая папка со списками аккуратно легла на стол) надлежало аккуратно демонтировать и… перевезти в Россию, где смонтировать все это в строго определенные жесткие сроки за счет самих же британцев.

Закончив озвучивание своих невыполнимых требований, Семенов и его люди покинули зал, после чего спокойно улетели на вертолете, провожаемые ошалевшими взглядами свидетелей. Кстати, оказалось, ни один из тех, кто охранял парламент, не погиб – их нашли чуть позже, аккуратно связанными и уложенными в подсобных помещениях. Ну а в доказательство серьезности своих намерений и уровня возможностей русские взорвали, вернее, расстреляли с вертолета часовую башню Вестминстерского дворца, знаменитый Биг-Бен, и теперь его обломки были наглядным примером того, что произойдет с излишне самоуверенными идиотами, рискнувшими встать на пути русских.

Вряд ли британцам стало бы легче, если бы они узнали о том, что не одни оказались в столь плачевной ситуации. Подобными визитами были осчастливлены французы (взорванная Эйфелева башня, повешенные министр иностранных дел и несколько банкиров), немцы (кайзеру сломали здоровую руку и прострелили коленную чашечку) и многие другие. Это был, разумеется, не конец, но после того, как сильные мира сего поняли, насколько сами оказались уязвимы, резких телодвижений никто не делал, что способствовало сохранению мира и стабильности на планете в течение нескольких ближайших лет и дало переселенцам время, столь необходимое им для того, чтобы закрепиться на новых территориях.

Эпилог. Западная Россия, 1944 год

Сергей Федорович Плотников вошел в свою каюту и, аккуратно положив фуражку и повесив китель, вздохнул. Устал он сегодня, да, не молоденький уже. Впрочем, выглядит и сейчас молодцом. Плотников пригладил короткий ежик седых волос и подмигнул своему отражению в зеркале. Вот так-то, у кое-кого помоложе уже брюхо размерами бочку посрамляет, и голова лысая, как колено, а он еще ничего. И фигура спортивная, зря, что ли, до сих пор по утрам бегает, и на голове полный ажур. Даже когда надевает парадный китель стоит прямо, не сутулясь, хотя под тяжестью орденов и медалей, покрывающих грудь, словно кольчуга, не то что сутулым – горбатым можно стать.

Хотя все это сейчас, конечно, не более чем остатки былого великолепия. Это раньше он стоял на мостике и вел когда корабль, а когда и эскадру, сейчас же отставной адмирал Плотников – пенсионер, не более того. Хорошо еще, при деле – заведует военно-морским музеем, в который превратился "Мурманск", легендарный крейсер, первым проложивший дорогу в новый мир. Музей, конечно, состоит не только их этого корабля – огромное, в старинном стиле здание занимает целый квартал, а в экспозиции два десятка кораблей разных эпох, но все же "Мурманск" в нем занимает центральное место. И в своей каюте Плотников проводит намного больше времени, чем в шикарном загородном особняке. Фактически, он здесь и живет, возможно, подспудно надеясь, что когда-нибудь вновь придет приказ выйти в море. Ведь корабли, хоть и являются музейными экспонатами, поддерживаются в полном порядке и даже экипажи, пусть и сокращенные до минимума, на них имеются – так уж заведено, что любой корабль, не выведенный из состава флота, должен быть в полной боеготовности, а раз музей принадлежит флоту, то и корабли числятся боевыми единицами. Хотя, вообще-то, с кем воевать?