Книга Чистилище - Йорг Кастнер

– Ангел, который стал дьяволом, – задумчиво произнес Энрико. – Возможно, именно это и означает мой сон?

– Да, можно и так трактовать его. Я бы охотно рассказал вам больше, но на сегодняшний момент это невозможно.

– Как быстро все меняется, – с горечью произнес Энрико. – Только что я был потомком Иисуса, а теперь стал потомком сатаны. При этом… – Он замолчал и взглянул на свои руки.

– Что? – заинтересовался Кустос.

– Святой отец, а могут ли быть у демона стигматы?

Вопрос Энрико смутил понтифика.

– Как мне это понимать?

Энрико рассказал ему о красных пятнах, которые проявились у Анджело и у него самого.

– Вы же разбираетесь в так называемых чудесных излечениях? При этом возникают некие пятна, стигматы…

– Нет, я слышу об этом впервые.

– Тогда, наверное, я не принадлежу к избранным. Даже если я и обладаю подобными силами, я отношусь к кому-то или чему-то совсем другому.

– Мне нужно подумать над этим, – сказал Кустос, сохраняя полное спокойствие. – Было бы лучше, если бы вы задержались в Риме. А после моего возвращения из Неаполя мы бы продолжили наш разговор. До этого у меня слишком много дел.

– Я думаю, в Борго-Сан-Пьетро я скорее найду ответы на свои вопросы, ваше святейшество. Завтра утром я полечу обратно в Тоскану. Но я был бы счастлив, если бы мы продолжили наш разговор. Я начал смотреть на мир по-новому. И еще одно…

– Да?

– Среди членов вашей Церкви вы найдете миллионы верующих, которые посещают храм намного чаще, чем я. Но поверьте мне, Святой отец, я от всего сердца желаю вам удачи в этой нелегкой поездке в Неаполь!

– А я от всего сердца благодарю вас, – ответил Кустос и пожал руку Энрико.

Энрико еще раз ощутил то странное тепло и спокойствие, которые наполняли его изнутри. Он искренне сожалел, что с понтификом скоро нужно будет расстаться.

Внизу они встретили дона Луу и Александра Розина, которого словно подменили. Он выглядел очень нервным и сказал Энрико, что не сможет вместе с ним поехать обратно, потому что у него в Ватикане есть еще какое-то срочное дело.

– Ничего страшного, – ответил Энрико. – Солнце сияет, и я все равно собирался совершить продолжительную прогулку по Риму, чтобы получше познакомиться с городом.

Энрико был рад, что сможет пару часов побыть наедине с собой. Ему хотелось хорошо обдумать все, о чем они говорили с Кустосом.

Сосмешанными чувствами Александр вышел к железнодорожному вокзалу Ватикана, в котором располагалась новая тюрьма. Дон Луу сообщил ему, что с ним желает поговорить отец. Маркус Розин хотел сделать это так срочно, насколько это было возможно, будто речь шла о жизни или смерти. Но большего от отца Александра нельзя было добиться. Он заявил, что будет говорить только со своим сыном и ни с кем больше. После их последней встречи Александр и не предполагал, что отец так скоро захочет снова увидеться, он даже допускал, что Маркус Розин вообще откажется с ним встречаться. Неужели отец признал свою неправоту, неужели был готов к раскаянию? В который раз после разговора с доном Луу Александр спрашивал себя, идти ли ему к отцу с легким сердцем или ожидать очередного разочарования. После обычной процедуры Александра проводили в комнату длясвиданий с грубо отесанным деревянным столом. Наверное, здесь не имелось другого помещения для свиданий, потому что тюрьма была не особо большая. В этот раз Александр пришел первым и присел на стул, в нетерпении ожидая появления отца. Минуты через три Маркуса Розина привели жандармы, и он без посторонней помощи подошел к своему стулу. Его движения были уверенными, словно он уже совсем привык к слепоте. Но, возможно, Александр ошибался. За несколько месяцев слепоты человек не мог забыть полноценную жизнь. Вдруг Маркус Розин зацепился за ножку стула и сильно ударился локтем о столешницу. Александр подавил в себе мгновенное желание вскочить и помочь отцу. Непонятное чувство удержало его от этого. Боль Маркуса Розина выдало лишь легкое подергивание уголка рта. С неподвижным лицом он присел на стул и сказал:

– Спасибо, что ты не бросился помогать мне, Александр. Я не люблю, когда со мной обходятся, как с беспомощным ребенком.

– Ты знаешь, что я уже здесь?

– Я услышал твое дыхание. Ты же наверняка видел этот плохой фильм, в котором говорили, что, когда человек слепнет, все прочие чувства обостряются. Это действительно так.

– Хорошо, что ты к этому постепенно привыкаешь.

– А что мне еще остается? – ответил Маркус Розин, и в его голосе почувствовалась горечь.

– Ничего, – ответил Александр, сознавая, что не в состоянии сказать что-либо утешительное. У него не было слов утешения для своего отца. Маркусу Розину и в самом деле оставалось лишь принять свою судьбу.

Отец нагнулся к Александру и, понизив голос, произнес:

– Вчерашний день был опасным для тебя?

– Что ты имеешь в виду? – так же тихо переспросил Александр.

– Ты же был в Марино, когда убили священника. Тебе угрожала опасность?

– Нет, к сожалению.

– К сожалению? – удивился Маркус.

– Если бы я оказался в опасности, то как минимум увидел бы лица убийц. Но они остаются неуловимы, словно привидения. Но каким образом ты вообще об этом узнал?

– Во время твоего последнего визита ты сам высказывал предположение, что у меня все еще сохранились хорошие контакты.

– Но ты его не подтвердил, – напомнил Александр.

– Я не хочу никого обременять. Поэтому я остался доволен, что меня проинформировали о событиях в Марино.

– Убийство священника Леоне Карлини – это причина, по которой ты хотел со мной поговорить?

– В какой-то степени, да. Ты идешь по следу и постепенно приближаешься. Я хочу тебя предупредить. Прекрати свое расследование! Иначе тебе будет угрожать настоящая опасность.

– Отец, ты пригласил меня сюда, чтобы угрожать?

Маркус Розин покачал головой.

– Ты меня неправильно понял. Это не угроза, а предупреждение. Меня никто не просил, чтобы я поговорил с тобой, и никто не узнает, что я тебе сказал.

– Что ж, признаться, меня это радует. Выходит, ты еще испытываешь какие-то чувства ко мне.

– Это ни о чем не говорит. Тем не менее, разве мы не родственники? Я понял, что в этом что-то есть.

– Значит, ты все же покопался в себе? – с надеждой спросил Александр. – Наконец-то ты видишь, что выбрал неправильный путь.

– Ни в коем случае. То, что я с тобой сейчас разговариваю, еще не значит, что я все забыл. В моей памяти хранится все о чем я думал долгие годы, что планировал, чем жил. Но я не хочу, чтобы ты умер. Прекрати преследовать этих людей, Александр!

– Кого я не должен преследовать?