Книга Горячая тень Афгана - Андрей Дышев

Мы тяжело дышали, глядя то друг на друга, то на улицу, откуда доносились крики.

— Этого следовало ожидать, — произнесла Анна.

— Кажется, из машины дали очередь по витрине, — сказал я, вытирая ладонью щеку, оцарапанную, по-видимому, осколком стекла.

— Не по витрине, — мрачно усмехнулась Анна. — А по нас.

— Что ж они так плохо стреляют?

— Самое паршивое во всей этой истории то, — сказала Анна, намочив языком кончик платка и вытирая им мой лоб, — что ты разбаловался, привык к вездесущему ангелу-хранителю, и в тебе притупился инстинкт самосохранения… Не крути головой!.. А сейчас нам дали ясно понять, что уже никто не может помешать размазать нас с тобой по стенке, как дождевых червей по асфальту.

— Круто они начали охоту.

— Могу представить, с каким азартом они ее продолжат… Пойдем, что ли? Вон, милиция, как всегда, приехала вовремя.

Озираясь по сторонам, мы вышли из подъезда. Анна взяла меня под руку, и мы учащенными шагами направились к ближайшей станции метро, нырнули под землю и немного расслабились только тогда, когда вошли в переполненный вагон.

— У твоей подруги нам больше нельзя появляться, — сказал я Анне на ухо. — Они к чертовой матери взорвут квартиру.

Анна кивнула и ответила:

— Едем ко мне.

Мы сошли на «Автозаводской» и в потоке людей двинулись к эскалатору. У входа на ступени образовалась толчея. Бабуся с мешком за плечами загородила мне дорогу, оттолкнула от Анны, и она первой встала на ступени. Я глянул на нее, улыбнулся и развел руками в стороны, мол, разлучили, и пока не могу подойти к тебе. Анна тоже улыбнулась, встала ко мне спиной — по ходу движения, как вдруг резко обернулась и что-то крикнула. Я не расслышал ее — в это мгновение диктор громогласно объявлял о наборе в милицию метрополитена. Анна, расталкивая людей, пыталась протиснуться ко мне. Я стал сдвигать бабушку с мешком в сторону, чтобы сделать шаг наверх, но она крепко застряла между целующейся парочкой и пузатым мужиком. Анна снова закричала; лицо ее было перекошено от ужаса:

— Ложись!! Падай!!

Я слегка присел, не понимая, откуда исходит угроза, и только в последний момент увидел на параллельном эскалаторе, идущем вниз, человека в сером плаще и черных очках, который, по мере приближения ко мне, разворачивался в мою сторону и поднимал в вытянутых руках пистолет. Я не услышал выстрела, полетел лицом на ступени, толкая и сбивая собой толстяка с газетой… Женский голос, усиленный эхом, приглашал в туристическую поездку в Анталию всех желающих, и люди, стоящие вокруг меня и надо мной, тесня друг друга, как пингвины на краю льдины, кинулись наверх, словно спешили в турагентство за путевками. Я подхватил за талию Анну, которую едва не сбила с ног любвеобильная парочка, и краем глаза увидел, как человек в сером быстро бежит во эскалатору вниз, смешиваясь с толпой.

Нас выкинуло на мраморный пол вестибюля, словно вынесло сильным течением в устье реки. Паника быстро затухала среди встречного потока людей, которые не были свидетелями стрельбы. Наверное, закончилась смена на ЗИЛе, и рабочий класс своим мощным наездом погасил страсти, раздробил группы паникеров, рассеял, растворил в себе эмоции страха.

Я все еще крепко держал Анну за руку, хотя мы были уже на улице, и нас не толкали.

— Послушай, — бормотал я, пытаясь шутить. — Кто учил их стрелять? Двоечники проклятые! Только панику наводят… Нет, милая, к тебе домой мы не пойдем. В подъезде, наверняка, безоткатное орудие уже на прямой наводке установлено…

Я тащил ее против потока рабочих. Анна едва поспевала за мной. Кажется, она сломала каблук и потому прихрамывала.

— Вот что, — сказал я, озираясь по сторонам. — Эти заячьи бега от стаи волков закончатся тем, что нас хлопнут. Два промаха — это уже почти для Книги рекордов Гиннесса. Третьего раза мы не должны допустить.

— Ну что же делать?! — едва не плача спросила Анна.

— Во-первых, успокоиться. Здесь полно народу, выстрелить неоткуда.

— На эскалаторе тоже было полно народу. А он стрелял!

— Возьми себя в руки.

— Какие наглецы! Среди бела дня, не таясь!

— Анна! — прикрикнул я. — Замолчи. На нас уже озираются.

— Давай уедем куда-нибудь!

— Куда?

— К тебе. В Судак.

— Хорошо, уедем, но не сразу. Мы поступим иначе. Проведем, так сказать, сицилианскую защиту. Лучшая оборона — это наступление… Да не крутись ты, как юла!

Я вынул из внутреннего кармана фотокарточку ту самую, которую подарила мне Валери, и протянул ее Анне. Она долго всматривалась в снимок; не понимая, что на нем изображено и для чего я его показываю.

— Кто это?

— Моя дочь.

— Понятно. Очень похожа…

Я глубоко вздохнул, сдерживая себя от вспышки раздражения.

— Посмотри на дом.

— Да, смотрю, — пролепетала Анна.

— Ты не знаешь, где он находится?

— Не знаю… Похож на старинный замок.

— Анна, подумай, в каком месте стоит этот дом? — тверже повторил я.

— Москва огромна, Кирилл, — ответила Анна и снова взглянула на снимок. — Может быть, это в Подмосковье?

— Может быть.

— Ну вот видишь, — устало протянула она. — Круг поиска расширяется. Ты хочешь найти иголку в стоге сена.

— Я сумел найти виллу Августино в приамазонских джунглях. Нет ничего невозможного.

— Дай сюда! — Анна постепенно приходила в себя и вновь обретала свои лучшие качества. Она взяла снимок из моих рук, приблизила его к лицу. — Прямо авангард какой-то. Но это лучше, чем если бы ты показал мне снимок типового жилого дома…

Слава богу, подумал я, ожила!

Сначала она позвонила какому-то Славику и попросила у него номер телефона Льва Яковлевича Вальтера. Лев Яковлевич, насколько я понял, трубку не взял, и Анна поговорила с кем-то из его родных:

— Простите, а где его можно сейчас найти? В Доме архитектора?.. Благодарю вас.

Она повесила трубку, щелкнула пальцами и сказала:

— Это уже что-то! Лев Яковлевич — директор строительной фирмы. Когда я работала секретарем, мы возводили пристройку по индивидуальному проекту. Фирма Вальтера строит все — от бань до особняков. Может быть, он чем-нибудь нам поможет.

37

Секретарша не впустила Анну в кабинет Вальтера.

— Я позову его, — сказала она и скрылась за массивными дверями, а через полминуты следом за ней выкатился невысокий, очень подвижный мужчина в огромных очках, неимоверно уродующих глаза и брови, светлом пиджаке, на лацкане которого сверкал какой-то замысловатый значок, и черных брюках, которые не доходили до ботинок и обнажали тонкие лодыжки.