Книга Ну точно - это любовь - Кейси Майклз

Я не делаю выводов и не говорю ни о каком преступлении. Слова сенатора Харрисона казались бредом взволнованного, отчаявшегося человека. Человека, чьи проблемы, кажется, решились сами собой на следующий день. Ради своей матери, сестры сенатора, и потому, что это может быть трагическим совпадением, я до сих пор молчал, но сейчас я считаю, что сенатор Харрисон на самом деле убил свою вторую жену».

Джейн поежилась, по коже побежали мурашки.

— Вслух это звучит еще хуже, — она посмотрела на Джона. — Давайте так и сделаем.

— Я согласна. — Брэнди потянулась через стол и утащила последний кусочек бекона с тарелки Джона. — В целом план остается тот же. Я звоню Харрисону и прошу его спуститься в банкетный зал. По словам Хэнка, Диллон вчера намекнул — они знают, что мы по крайней мере видели эти бумаги. И они будут ждать от нас действий, но не света, камер и выступления. Приходит репортер с операторами, я даю интервью, пока не появятся Харрисон и Диллон, и мы сразу переключаемся на чтение перед включенной камерой. Как гласит китайская мудрость, одна картина стоит тысячи слов. У нас как раз тысяча слов, и лицо Харрисона в кадре. Что еще у нас есть, знаете?

— Что еще у нас есть? — спросила Джейн, представляя, что ей достанется роль простака в версии «Всей президентской рати»[28]по сценарию Брэнди.

Брэнди оторвала кусочек бекона и сунула его в рот.

— Материал для «Оскара».

— Называется, старая поговорка, — сказал Джон. Они с Джейн шли вдоль берега.

— Что за поговорка? — Джейн ступала осторожно. Шторм поднял со дна множество сломанных ракушек, и они остались на пляже после прилива.

— Чем веселее, тем быстрее бежит время. Знаешь, сейчас только два часа. Нам еще нужно убить два часа перед великим разоблачением.

— Давай искупаемся. Забежим в отель и переоденемся за пару минут.

— Нет, лучше просто погуляем. Здесь и по городу. Чтобы осмотреться. Не знаю, почему, но это кажется правильным.

— А у меня оригинальная идея. Пойдем на семинар? Я чувствую себя немножко виноватой, мы же почти не участвовали в конференции. Единственный, с кем я о чем-то поговорила сегодня за ланчем, — этот приятный Брюс Хендерсен. Хотя он в основном молчал.

— Его наняли спутником, — Джон сжал ее руку. Джейн затанцевала перед ним, пытаясь заглянуть в улыбающееся лицо.

— Да ты что! Он — спутник?

Джон повернул ее кругом и направился дальше по берегу.

— Спутник. Старина Брюс здесь с доктором Петицией Ральстон, генным инженером. Он ее красотка по найму.

Джейн вздрогнула.

— Мне не нравится это выражение, — сказала она натянуто, затем посмотрела на покрывала, зонтики и тех, кто решил провести последний вечер на солнце у моря. — Ну ладно. Я любопытная. Кто еще?

— Хорошо. Так и убьем время. — Они прошли ярдов двадцать, и Джон кивнул вправо: — Справа по курсу, блондинка в лиловом закрытом купальнике.

Джейн повернула голову и посмотрела на высокую, хорошо сложенную женщину, которая намазывала средство от солнца на длинные-длинные ноги.

— Она по найму? Откуда ты знаешь?

— Посмотри на человека, который идет к покрывалу с двумя банками газировки. В клетчатых шортах.

— Вижу, — сказала Джейн, глядя, как мужчина, явно на тридцать лет старше женщины, неуклюже плюхается на покрывало. — Кто это?

— Джереми Проктор. Профессор социологии. Написал очень хорошую книгу несколько лет назад. Прекрасный человек, но не женат. И ни с кем не встречается.

— А это ты откуда знаешь?

— Мне сказал Генри. Он издатель Проктора. Так, я исчерпал свои познания. Что мы теперь… Стой.

Джон резко остановился, за ним и Джейн. Сначала она пыталась проследить за его взглядом, потом стала изучать берег сама.

— Что? Я ничего не вижу.

— Я вижу. Идем непринужденно, действуем осмотрительно, — Джон снова взял Джейн за руку и двинулся через пляж назад к отелю. — Мы гуляем, болтаем…

— Мы подумываем об изменениях в оздоровлении, созерцании… — сказала Джейн, удерживая вежливую улыбку на лице.

— Остроумно. Подыгрывай, солнышко. Ты не можешь представить, как я надеялся на это. Почти пришли, — Джон резко свернул влево и в следующее мгновение стоял на коленях на чьем-то покрывале.

— Джон! Что же ты… Кевин? Это ты?

Кевин, похожий на отдыхающего в своих гавайских плавках, зеркальных темных очках и с носом, намазанным цинковыми белилами, улыбнулся Джейн.

— Не слишком-то замаскировался. Но я не выдержал, понимаете? В этой проклятой шинели было ну очень жарко. — Он снял очки и посмотрел на Джона: — Ладно, выкладывай. Что меня выдало?

— Уши, — ответил Джон. Джейн тоже села на уголок покрывала. — Тебя дразнили в детстве Джагхедом[29]?

— Дамбо[30], и мне до сих пор обидно, так что проявите чуткость и перестаньте скалиться, — посетовал Кевин, запуская руку в сумку-термос и доставая три банки содовой. — Кто будет пить?

Джон покачал головой.

— Ты довольно спокоен для парня, который крадет ключи и обыскивает комнаты.

— Обыскивает? Да ладно, Джон, я не обыскивал. Я был очень аккуратен и нарочно оставил тебе подсказку, чтобы ты все понял и внимательнее относился к своим материалам. Ты заметил, верно, Джей-Пи? Я дал ему лишь то, что он и так знал. Видишь? Никакого вреда.

— Джон, — Джейн положила руку ему на предплечье, — не бей его.

— На самом деле я собирался его придушить.

— Да, но тогда он не сможет с нами поговорить, так? — резонно возразила она и уставилась на Кевина. — Ты сказал «ему». Ты работаешь на Диллона Холмса, да?

Кевин поднялся и почесал свое торчащее ухо.

— Вы бы так и решили. Харрисон и Холмс тоже так решили. Мой шеф, однако, думает иначе.

— Твой шеф? — Джон склонил голову набок. — Ну ладно. Значит, я не чокнутый. Я наконец все оценил правильно. Отлично. Теперь я возьму содовую.

— И я возьму, — задумчиво произнесла Джейн. — Ты тоже репортер, Кевин? Именно это понял Джон?

— Да нет, — ответил Джон. — Ты не репортер, правда? Не бродяга и не грабитель. Ты фед. Глаза Джейн расширились.