Книга Клинки надежды - Алексей Волков

– Призвали. Образовательный ценз был, вот и попал в школу прапорщиков.

– Когда закончил?

– Летом шестнадцатого.

– А чего так поздно? – Судя по возрасту, Костю должны были призвать еще в начале войны.

– Отсрочка была. – Прапорщик вздохнул, явно сожалея о том, что она закончилась так некстати. Протянул бы еще с полгода, и никто бы не попрекнул погонами с одной-единственной звездочкой.

– Воевал? – вопросы Горобец задавал короткие. Словно хотел подчеркнуть, что, несмотря на выпитую совместно водку, это не беседа, а допрос.

– Да. – Признаваться, что на фронт довелось попасть лишь после Нового года, Костя не стал.

Какая разница, если признаешься, что после выпуска попал в запасной полк, да так там и застрял на четыре с лишним месяца?

С некоторым удивлением он ощутил, что отвечает частенько вопреки собственному желанию, как будто не ответить невозможно. Даже если от этого будет зависеть жизнь. Хорошо хоть, что ответы звучат строго в русле заданного вопроса.

Горобец закурил, пуская дым прямо в лицо собеседнику, и только тогда предложил:

– Ко мне пойдешь? Мне грамотный человек нужен.

Предложение явно удивило прапорщика, и он не сразу смог задать уточняющий вопрос:

– Кем?

– Ну, не чистильщиком же сапог, твою мать! Мне нужен энтот, как его? – Горобец прищелкнул в воздухе пальцами, припоминая необходимое слово. – Начальник штаба, вот. У меня, почитай, народу на армию хватит, а энтого… начальника штаба нет. Ты чем командовал?

– Полуротой.

– Во. Командовал полуротой, а будешь начальником штаба армии. Ну, может, и не армии, но где-то близко. У меня народу теперь тысячи две. И исчо бронепоезд. Видал, там дальше стоит? Настоящий, фабричный. Все чин чинарем.

Выбора у Константина не было. Попробуй откажись и далеко отсюда не уйдешь. Вернее всего – выведут из вагона и шлепнут. Желающих самолично стрельнуть офицера хватит.

О том, что существует множество гораздо более мучительных вариантов, Костя старался не думать.

Горобец рассуждал точно так же.

– Будешь хорошо служить – награжу. Золото, бриллианты, тряпье – этого добра навалом. Жрать тоже будешь от пуза, сколько влезет. Баб сам найдешь. Они, суки, податливые, когда жить хотят. Но попробуешь обмануть – амба! Помирать будешь медленно и больно. У тебя семья есть?

Косте хотелось сказать, что нет, однако встретил нечеловечески холодный взгляд матроса, и как-то само собой вырвалось предательское:

– Есть.

– Значит, и их тоже. На твоих глазах для вящего удовольствия. – Федор не грозил, лишь сообщал, как вполне очевидный факт. – Сегодня же сюда доставят, дабы под боком были. Не изверг же я – человека с семьей разлучать! Да и им по нонешним беспокойным временам здесь куда безопаснее будет. Места много, хоть цельный вагон выделю.

В выборе Константина Горобец не сомневался.

Намеченный для новой позиции полустанок понравился Орловскому гораздо больше Рябцева. Здесь тоже хватало мертвых пространств, которых по малочисленности отряда было нечем перекрыть, лес спереди ограничивал видимость до пары верст, но хотя бы отсутствовало село с его бесчисленными дворами, садами, заборами и избами. Уже изрядный плюс для обороняющихся. Не надо постоянно ждать, пока бандиты накопятся под прикрытием населенного пункта и ринутся в атаку с предельно малого расстояния.

Сам полустанок был окружен заброшенным садом. Не настолько большим, чтобы требовать множество людей для внешней обороны, однако достаточным для укрытия обоих железнодорожных составов. Пусть в предыдущем бою артиллеристы Горобца стреляли отвратительно плохо, только подставлять под их огонь свой транспорт и одновременно жилье Орловский не собирался.

Сразу по прибытии наступила привычная солдатская работа. Командиры наметили наиболее удобные места для огневых точек, основных и запасных, определили ориентиры для стрельбы, а пехотинцы уже сноровисто работали лопатами.

Никаких окопов полного профиля никто не копал. Какой смысл, раз все равно неизбежно придется все бросить? Однако просто лежать на земле без малейшего укрытия… Пуля – она пусть дура, но стоит ли искать дурацкой смерти?

Пользуясь затишьем, пообедали. По времени – скорее поужинали. Война не любит расписаний. На ней все зависит не от графика, а от обстановки. Затишье – значит, наступил обед и отдых, бой – простись с покоем всяк сюда входящий.

– Я все думаю, может, мы погорячились, господин подполковник? – Берлинг вместе с остальными офицерами после обеда обосновался перед самоваром Дзелковского и теперь старательно гонял чаи.

– Считаете, что у нас был шанс удержаться? – Орловский отставил опустевшую кружку и полез за папиросами.

– Шанс есть всегда. – Артиллерист смотрел прямо, с откровенным вызовом начальству.

Прочие офицеры притихли. Часть из них, как Петров, знали подполковника по Великой войне, другие вступили под его командование недавно, но и те и другие сумели оценить его качества, проникнуться уважением и были готовы поддерживать командира, даже если он по какой-либо причине окажется неправым.

– Шанс есть. Людей нет. Или мало вам войны, на которой нас порой укладывали штабелями в угоду штабным генералам? Вы сами говорили, капитан, что поступившие в Смоленске пополнения ничтожны. Значит, каждый солдат у нас на вес золота. Погубим – и с кем пойдем дальше? Нет, главное не то, что мы задержали продвижение банды на несколько часов, а то, что потеряли при этом только двух человек.

Берлинг вздохнул, но все-таки нашел еще один аргумент:

– Но мы отдали противнику целое село. Уже не говорю про землю.

– Земля – пустое. Ее вокруг вон сколько. А село… Жаль, вас не было с нами ночью. Сполна бы оценили радушие местных поселян.

Кое-кто из офицеров невольно улыбнулся. Теперь-то ночные страхи отодвинулись в прошлое и перестали казаться кошмаром.

– А самое главное – это категорический приказ Аргамакова. Банду задерживать, но в затяжные бои не ввязываться. Отходить к Смоленску, где нас будет поджидать вся бригада.

– Господин подполковник, разрешите обратиться! – Подошедший Курицын мгновенно прервал спор.

– Говори, Иван Захарович. – Недавние приключения настолько сблизили солдата и офицера, что они порою вели себя не как начальник и подчиненный, а как добрые приятели.

Впрочем, при всей жесткости отрядных порядков, подобное не было редкостью. Офицеры сами искали дорогу к солдатским душам и с радостью общались со стрелками в неформальной обстановке.

– Там на опушке какие-то конные помаячили. Никак, разъезд, Егорий Юрьевич, – степенно произнес Курицын.

– Господа офицеры! Прошу всех по местам! – Вот и закончился краткий солдатский отдых. – Действовать, как договорились. Появится Чаликов – немедленно ко мне.