Книга Монах. Путь к цели - Евгений Щепетнов

Комната нашлась, но такая убогая, что Андрей вышел из нее в еще большем раздражении – похоже, что в ней держали метлы и швабры, а когда съехалось много народу, решили освободить для запоздавшего клиента. Он оставил свой рюкзак и вещмешок с барахлом в этой каморке и отправился в обеденный зал.

После усиленного поиска свободного места Андрей все-таки нашел себе уголок за длинным обеденным столом возле стены, отодвинув в сторону какого-то пьяницу, заснувшего на столешнице. Стряхнув крошки на пол, дождался подавальщицу и сделал заказ, как всегда, вызвав удивление просьбой принести сырой печенки, меда и молока, и, как всегда, ему пришлось демонстрировать свою подружку, весело выглядывавшую из кармана. После этого и после восторженных восклицаний официантки о красивеньком животном его оставили в покое, наедине со своими мыслями, если не считать шума и крика клиентов вокруг. Бренчала какая-то разухабистая музыка, с притоптыванием плясали мужчины, водя по кругу развеселых дамочек, – все, как всегда.

Принесли еду, и Андрей посадил на стол Шанти, принявшуюся жадно поглощать печенку и молоко. Пока ел, Андрей внимательно рассматривал людей вокруг, стараясь делать это так, чтобы они не замечали интереса к себе. Недаром у зверей внимательный взгляд вызывает приступ агрессии, взгляд в упор – это вызов. Андрей это знал, так что ему приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы рассмотреть окружающее, но и не ввязаться в драку. Хотя… при его настроении хорошая драка была бы как раз вовремя.

Народ был пестрым. Группы возчиков, легко узнаваемых и по поведению, и по специфическим одеждам, охранники караванов, мужики бывалые, часто со шрамами на лице – работа не сахар. Купцы сидели отдельно кучкой, и вокруг них клубились дамочки более симпатичные и молодые, чем у остальных посетителей, – к деньгам липнут, безошибочно определил Андрей. Одеты все были по-разному, так что он никак не мог понять, есть ли какие-то отличия в моде у населения Славии и Балрона. Не было никакой четкой границы – вот так одеваются в Славии, а вот так – здесь. Было небольшое отличие в пестроте и яркости одежды у женщин, это да. Чуть более глубокие декольте, чуть более обтянутые бедра… а может, ему это просто показалось.

Когда Андрей заканчивал ужин, дверь в трактир распахнулась и вошел человек, сразу обративший на себя внимание Андрея – он был в черной одежде, ничем не напоминающей одеяние земного монаха, но наводящей на мысль о ней. Видимо, своим строгим покроем, аскетичностью. А может, сам человек наводил на подобные мысли – он был таким серьезным, таким строгим и важным, так горели его глаза, глубоко запавшие в глазницы, что все вместе оставляло ощущение холодного, безудержного фанатизма.

В толпе зашептали: «Инквизитор, инквизитор!» Шум сразу стих, а у барной стойки, куда тот направился, вокруг него сразу образовался кокон вакуума, как будто все боялись дотронуться до его рукава даже случайно. Это живо напомнило Андрею Славию – так ходили исчадия, так же с удовольствием ловили почтение и страх окружающих и наслаждались всеобщим вниманием.

Инквизитор спросил что-то у трактирщика – Андрей расслышал какое-то имя, ничего ему не говорящее, – и вышел из заведения. Люди сразу же зашумели еще сильнее, как будто нагоняя упущенное, Андрей же задумался: не из огня ли да в полымя он попал?

Ничего не решив для себя и полный самых отвратительных предчувствий, он отправился в свой чулан, с тем чтобы утром заняться поисками дочери Марка, а еще – найти подходящее место ночлега. Нынешнее ему совсем не нравилось. Все, на что он надеялся, что в старой кровати, которую впихнули в чулан, нет клопов. Уверенности в этом не было.

Глава 9

Суеты на улицах было больше. Или ему показалось? Ощущение такое, как если бы Андрей попал в Москву 1980 года – Олимпиада, открыт железный занавес, и все такое, бла-бла-бла… Это вот «бла-бла-бла» неслось со всех тротуаров, из открытых дверей трактиров, с помостов уличных кафешек.

Кстати, он заметил одно местное отличие от Славии – тут было огромное количество небольших харчевен перед трактирами, где под навесами можно было сидеть, пить чай или вино, наблюдать за городской суетой и разговаривать. В Славии, вероятно, было слишком для этого холодно, но здешний мягкий субтропический климат позволял наслаждаться теплом круглый год.

Андрей оставил куртку в комнате, пошел на улицу в штанах, рубахе навыпуск и сапогах. Он не особенно выделялся в толпе, если не считать бледности кожи – загорать ему было некогда и негде, осень давно уже захватила Славию ежовыми рукавицами, и солнце не так уж и часто выглядывало из-за облаков.

Его путь лежал в магистрат, администрацию города, ведающую всеми хозяйственными делами. Он уже расспросил трактирщика, как устроено здешнее руководство городом, и не нашел особых отличий от Славии и даже от Земли. Система была практически одна и та же. Во главе магистрата стоял бургомистр, советники (читай – замы главы администрации) ведали определенными секторами деятельности, отделами, в которых сидела куча чиновников и праведно или неправедно творила свои дела. Само собой, через магистрат проходили все крупные и серьезные сделки с недвижимостью, осуществлялась забота о городе, его жизни и благоустройстве. И главное, магистрат нес также функции налогового органа – налоги со всех предприятий, купцов, все поборы за въезд и вход в город, налоги с дыма и налоги с телег, все шло сюда. Ну а раз налоги собираются, значит, ведется учет того, с кого они собираются: должны быть учтены все законопослушные граждане города, платящие налоги, – купцы, лавочники, трактирщики и всякая мастеровая компания. А если налоги с дыма – значит, учет домов и того, кому они принадлежат.

Задача была простой: зайти в магистрат, узнать, где обитает некая Антана, дочь купца Марка Нетурского, ну и… все в общем-то. Антане сейчас должно было быть лет девятнадцать, по здешним меркам вполне взрослая девушка. В этом возрасте многие женщины уже имели по два-три ребенка, но, как сказал ему некогда Марк, Антана была еще сущим ребенком, когда он отравился в свою последнюю поездку, так что вряд ли она за это время обзавелась семьей и детьми. Впрочем, кто знает? Уж не Андрей, это точно.

Каменное здание с высокими сводчатыми потолками и лепниной – вероятно, оно должно было подавлять своим великолепием сразу, как только посетитель входил внутрь. Каменные лестницы, каменные статуи… бесполезная, бессмысленная роскошь, вызывающая отторжение и неприязнь – ведь это на деньги налогоплательщиков, с которых сдирали последнюю рубашку, грозили судами и отбирали имущество, заработанное годами.

«Что изменилось со времен Средневековья? – думал Андрей, глядя на это торжество чиновничьей воли и медленно поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Только что вместо лошадей стали ездить на автомобилях, а как грабили народ, так и грабят во всех мирах».

Стражники строгим взглядом обшарили его фигуру, убеждаясь, что посетитель не принес арбалета или боевого топора, чтобы снести голову одному из чиновников, и пропустили его, объяснив, что учет домостроений и налоговый отдел находятся на втором этаже.

Длиннющий коридор с множеством дверей привел Андрея в тоскливое состояние, но он переборол себя и, толкнув первую попавшуюся дверь, оказался в большой комнате, заполненной рядами столов, на которых писцы чего-то переписывали и рисовали гусиными перьями, а потом подтирали и подчищали. Их тут было штук двадцать, не меньше, этих представителей офисного планктона. Позади всех сидел за отдельным столом важный господин лет пятидесяти, который наблюдал за процессом, как пастух наблюдает за стадом баранов.