Книга Гуманное оружие - Антон Антонов

Еще часа два после того, как массовое движение на окраинах прекратилось, пришельцы не могли успокоиться. Параболоиды «вонючками» выгоняли из домов тех, кто сумел укрыться там, когда началось избиение толпы.

И когда по-настоящему наступило утро, антропоксены, пролетая в параболоидах над сплошным ковром неподвижных человеческих тел, могли воочию убедиться, что активного и дееспособного населения в этом городе больше нет.

А значит, нет и необходимости в его уничтожении. С окончательной зачисткой города, даже если учесть обработку подземелий, без труда справятся вспомогательные отряды, усиленные подразделениями лояльных антропов.

59

– Высшие существа были бы рады привести к свету истинного разума всех без исключения варваров. Но это, к сожалению, невозможно. Редкий варвар способен слиться со взрослым Хозяином в той мере, которая необходима, чтобы почувствовать высокую гармонию и невыразимое счастье священной связи.

При этих словах у инопланетянки по прозвищу Снежная Королева заметно дрогнул голос.

Она подумала о том, что ей самой никогда больше не суждено почувствовать это невыразимое счастье. Священная связь разорвана навсегда, и порой Снежная Королева думала, что, может быть, ей лучше было умереть. Потому что жизнь без Хозяина в голове и без священной связи с ним не имеет смысла и лишена радости.

Когда-то ее звали Ют Архен Хено-нои. Она была молода и довольна жизнью, и казалось, что все у нее впереди. Но Хозяин отрекся от нее слишком рано, и она оказалась не готова умереть.

Она и теперь боялась смерти.

Мысли о том, что такая жизнь хуже гибели, посещали ее только в спокойные минуты. А когда накануне две автоматные пули ударили в панцирь, Ют Архен пробил такой страх и в ней проснулось такое острое желание жить, что она отступила под прикрытие стен быстрее своих подчиненных.

Впрочем, она давно уже не Ют Архен. У нее теперь нет имени. Когда разбитной моряк с синим якорем на груди спросил ее: «Как тебя зовут?» – она ответила:

– Мару Киакан.

И он, конечно, принял это за имя. Но на самом деле эти два слова значили просто «старший контактер».

Подчиненные обычно обращаются к ней «нагаруна мару киакан», и слово «нагаруна» для непосвященных переводят как «госпожа». Но на самом деле оно означает «уважаемый прах» и еще больше подчеркивает ее низкое положение.

И какая разница, что нижестоящие зовут ее «нагаруна», а она их – просто «нагаи», если все они без различия чинов – прах, недостойный жить.

Ниже только неприрученные варвары, а лояльные антропы уже становятся вровень с обращенными в прах.

– Только дети, воспитанные в кругу носителей высшего разума, достигают подлинной гармонии в священной связи с Хозяином. И ваши дети удостоятся этого великого приобщения.

– Вот счастье-то! – не унимался моряк, и Мару Киакан, которая хорошо знала литературный язык, но плохо разбиралась в разговорных интонациях, не уловила иронии в его словах.

– Для них это счастье, – сказала она. – Но у вас тоже есть возможность обрести священную связь. Нужно только выносить в себе маленького Хозяина, личинку-мунгара. Но чтобы мунгара не покинула тело антропа раньше времени, он должен верно служить высшим существам и антропоксенам и искренне стремиться к слиянию с истинным разумом.

– Да ну, я уж как-нибудь переживу, – отмахнулся Витек. – Мне и без высшего разума неплохо.

Тут голос Мару Киакан стал суровым и от этого менее певучим. Появились в нем даже нотки металла.

– По законам высшего разума враждебные варвары, не поддающиеся обращению, не имеют права жить. Личинка-мунгара по команде Хозяина-наблюдателя убивает такого варвара без жалости, даже если это грозит гибелью ей самой.

Дело принимало новый оборот, и мореману стало не до шуток.

Остальные тоже напряглись и забеспокоились, а когда к ним приблизились инопланетянки с коробками личинок, пленные попытались не даться.

Яростнее всех сопротивлялся Витек. Он первый и получил струю из деактиватора.

Фиолетовые шарики впивались в кожу и причиняли острую боль, которая растекалась во все стороны от места удара и по нервам уходила куда-то в глубь организма, заставляя людей корчиться и орать.

– Это еще не очень больно, – невозмутимо сказала Мару Киакан. – Мунгара наказывает за неповиновение гораздо больней. И не пытайтесь вырвать личинку из своей головы. Ваша смерть будет очень неприятной. Мунгара умеет защищаться.

Но моремана не утихомирила даже боль.

Он, правда, перестал сопротивляться и дал прилепить себе на лоб мерзкую личинку, но изо рта его вырывались хриплые ругательства, адресованные персонально старшему контактеру, и Мару Киакан выловила среди этих обрывочных бессвязных восклицаний одну осмысленную фразу:

– Ну и кто из нас варвар, ты, блин, обезьяна противная?!

60

До полудня вторых суток вторжения параболоиды практически не выходили за пределы периметра, который сами обозначали, блокируя дорога на выезде из города. Только когда самолеты отвлекали на ведение воздушного боя, «тарелки» могли улететь на десятки километров от этой черты, но, сбив очередной истребитель, неизменно снова возвращались к городу.

Число параболоидов над городом все время менялось. Одни скрывались в недрах корабля, другие вылетали им на смену, и определить, сколько их всего, было очень трудно. Оценки колебались от нескольких десятков до нескольких тысяч.

Когда параболоиды пресекали ночной прорыв горожан к лесным массивам через окраины, их было по несколько штук на каждый километр периметра. Так что общее число, пожалуй, приближалось к тысяче.

К утру они, судя по всему, остались без боеприпасов, и снова началось привычное кружение «тарелок» возле корабля, поразительно напоминающее поведение пчел около улья.

А ближе к полудню движение приобрело новый характер.

Параболоиды рассредоточились группами от четырех до шестнадцати аппаратов и неожиданно вышли на оперативный простор.

Странно, но об этой возможности никто всерьез не думал. Только умудренный опытом профессор Горенштейн говорил, что рано судить о тактике пришельцев после одного дня боев. Но даже он соглашался, что стратегические принципы инопланетного метода ведения войны определились в Питере достаточно четко: атаковать город параболоидами, блокировать его, перекрыть все выезды и выходы, запереть население в городской черте и планомерно выводить его из строя.

О том же говорили и люди, побывавшие в плену у пришельцев. Антропоксены не особенно скрывали свои намерения, и те, кому посчастливилось вырваться из плена, в один голос утверждали: как только пришельцы покончат с Питером, они примутся за следующий город.

И создавалось впечатление, что они собираются идти от города к городу до тех пор, пока вся планета не окажется в их руках.