Книга Восемь дорог Желтого источника - Елена Владимировна Добрынина

совершить много великих и славных дел. Одним словом, очень скоро стало ясно, что барышня Яо всерьез увлеклась молодым комендантом.

Отец ее этого не замечал, должно быть, привык к странностям в поведении дочери, да и в его присутствии она вела себя немного тише. А вот самого Шэн У эта почти детская в своем простодушии влюбленность ужасно смущала, и он не знал, как себя с ней вести, чтобы и не обидеть ее, и не поощрить, и не прогневить ее отца.

После обеда сановник Яо стал значительно благодушнее: ему по вкусу пришлось и угощение, и традиционное для земли Хань сливовое вино, а больше всего — беседа с господином Ву. Пожилой предсказатель оказался бесценным кладезем легенд и приданий. Разговор о священных камнях также заинтересовал сановника, и он попросил рассказать о них подробнее.

— Воистину странно! — воскликнул он позже. — Не знал, что в этих краях с ними связывают какие-то легенды. Однако в землях, откуда родом моя бабка, когда-то давно был интересный обычай: если дела в семье шли плохо, один из родственников уходил в горы и там творил особые практики и молитвы. Дух его укреплялся, а тело обращалось в камень. И пока тот не разрушался от ветра, дождя и времени, благословение лежало на всех потомках этого рода.

Все это было удивительно, но вряд ли могло им чем-то помочь.

Потом господина Ву попросили погадать, и он снова подкидывал монеты и чертил небесные карты. Сановнику Яо выпали тревоги, хлопоты и важные дела, коменданту Шэн — военные подвиги. А вот барышне Яо монеты не захотели говорить о будущем.

— Небо молчит, не стоит его беспокоить, — извиняясь, произнес прорицатель.

Госпожа Дин боялась, что беспокойная девица устроит скандал или будет хныкать и ныть, но та на редкость равнодушно пожала плечами и пристала с очередными вопросами к предмету своего обожания.

Даже ночью не вышло от нее отдохнуть: она убеждала всех, что боится спать одна, а присутствие госпожи Дин ее успокаивает, и упросила ту одну-единственную ночь остаться в ее покоях.

До самого часа крысы она притворялась веселой и взбалмошной и все твердила своей поверенной о том, как красив молодой комендант, как вежлив, как завидует она его будущей жене, ведь отец никогда не позволит ей даже помыслить о таком браке… А потом замолчала, будто все силы покинули ее в одночасье, и долго смотрела в окно.

— Я скоро умру, — вымолвила она, и голос ее был нежен и тих, как свет нарождающегося месяца. — Да-да, госпожа, не спорьте. Господин Ву пожалел меня сегодня, но я знаю, о чем на самом деле ему поведали монеты. Каждый раз мне выпадает одно и то же, кого бы я не спрашивала. Я давно привыкла и сама чувствую, что в чертогах Янь-вана для меня уже приготовили место.

Девушка повернулась к госпоже Дин — и та чуть не вскрикнула: разве мог этот взгляд, уставший и мудрый, принадлежать юному созданию? На миг ей показалось, что глазами барышни на нее взирает древнее существо. Но сомкнулись на долю мгновения длинные ресницы — и наваждение рассеялось.

— Я испугала вас? Но это совсем не страшно. Только грустно… очень грустно от того, что пройдет год-другой, и никто обо мне не вспомнит. А мне хочется, чтобы все было не зря. Раз жизнь моя оказалась не долговечнее капли росы, пусть хотя бы смерть будет иметь значение, — голос ее вновь стал громче, речь — торопливее. — Вот уже несколько ночей подряд мне снится один и тот же сон. В нем приходит ко мне мой предок, говорит, что мне уготована важная роль в событиях грядущего, и что духи услышат мои просьбы. Только до сегодняшнего дня я не знала, о чем их просить. Комендант Шэн…

— Вы же знакомы всего один день! — госпожа Дин, наконец, вновь смогла говорить. От слов барышни Яо она впала в оцепенение. Они казались невозможными, слишком пугающими, чтобы быть правдой.

— Должно быть, я кажусь вам слишком легкомысленной, — печально улыбнулась девушка. — Один день — это так мало. Но у меня такое чувство, что я спала… всю жизнь свою спала и только сейчас проснулась. Он такой добрый и такой красивый… А красота, — она внимательно посмотрела в глаза госпожи Дин, — способна лишать воли слабых. Понимаете?

О да, она понимала.

— Пойдемте со мной, пожалуйста, — барышня вдруг оказалась совсем рядом, ее маленькая ладонь неожиданно сильно сжала пальцы. — С вами мне легче и спокойнее. Ну а если ничего не выйдет, мы обе посмеемся над еще одной глупой выходкой малышки Яо.

И госпожа Дин послушно отправилась за нею следом. Молча, не сопротивляясь, даже не спрашивая ни о чем. Она должна была отговорить взбалмошную девицу, разбудить служанок, послать за сановником, но она не сделала ничего: невидимые руки каменной тяжестью легли ей на плечи, колдовской туман заволок разум, и бороться с ним не было никакой возможности.

Вместе с барышней Яо они вышли двор. Свет нарождающейся луны, тусклый и ложный, не помогал глазам, а лишь подчеркивал густую шевелящуюся темноту в углах и у крепостной стены. Девушка огляделась и остановилась ровно в центре двора.

— Здесь, — шепнула она завороженно. — Пусть это будет здесь.

Потом распустила волосы, скинула нижний халат, показавшийся в темноте почти белым, и опустилась на колени.

Слова молитвы зазвучали низко, тревожно. Негромко, но госпоже Дин казалось, что звуки обступают ее, оглушают, обволакивают и, сгущаясь, твердеют, становятся плотными, сухими, царапают кожу жесткой шершавой поверхностью, оставляя на ней запах пыли, земли и камня…

— … камень небесного сада домой не вернется. Будет служить не богам он, а человеку. Пусть род Шэн У провожает удача. Мне же его благодарность платою станет.

Госпоже Дин стало страшно, хотелось крикнуть, остановить этот странный ритуал, но она не смела, не могла даже губами пошевелить.

Барышня Яо же, произнеся последние слова, замолчала, сникла, села на пятки, обхватила себя руками и прижалась лбом к коленями.

— Холодно, сестрица, укрой меня, — медленно, еле слышно прошептала она.

Госпожа Дин торопливо подхватила одежды девушки, набросила их на ее спину, подобно легкой накидке — и не удержалась, вскрикнула, когда легкий светло-серый шелк облепил фигурку девушки гладким ровным коконом. На глазах тот затвердевал, становился крепче, тяжелее. И скоро свет звезд отразился от гладких, будто полированных боков уже знакомого Камня.

Чары спали, и госпожа Дин, все еще трясясь от ужаса и не зная, что ей делать, закричала «Помогите».

Голос срывался, звучал сипло и беспомощно, но на звук его сбежались почти все