Книга Долина золотоискателей - Габриэль Коста

застрелить всех чертовых Ридов… почти всех. Одного конкретного можно не трогать.

Я долго сижу, следя, как небо приобретает лазурные оттенки. Вот и долгожданный рассвет. Завтра голова будет болеть по другим причинам. Я решаю залезть в палатку.

– Грегори? – шепотом зову я.

Он спит. Ему спокойно. Мне отчего-то нет.

* * *

Я лежу и задыхаюсь от жары. Однако мне не настолько плохо, чтобы разлеплять глаза в такую рань. Вот только пух, попавший в нос, раздражает неимоверно: щекочет так, что хочется выбить подушку во дворе пинками. Я протираю нос – раз, второй, третий, а он все где-то колется. В конце концов мое терпение иссякает, и я решаю не просто избить ненавистную подушку, а сжечь ее на костре, как ведьму.

Я открываю глаза и резко поднимаюсь, тут же упираясь во что-то головой. Пока я пытаюсь понять, что происходит, кто-то сбоку смеется так заливисто, что улыбка непроизвольно растягивает губы. До меня не сразу доходит: сижу я не на своей кровати, а пух не что иное как травяной колосок в руках Грегори. Он решил подшутить надо мной!

Решив не оставаться в долгу, я бросаюсь на него, валю с ног, и мы кубарем выкатываемся из палатки. А он даже не думает успокаиваться, хохоча все громче. Я заламываю ему руки над головой, удерживаю одной ладонью, а другой начинаю щекотать. Его смех превращается в истерику, но коварной мести мешает Алтей, который прикусывает мои волосы и оттягивает в сторону. Мне на помощь тут же спешит Рей, бодая Алтея в бок.

– Так, все-все, прекратили! – Я слезаю с Грегори и поднимаюсь, разводя коней. – Поверить не могу, Алтей начал защищать тебя! Благо у меня тут тоже каменная стена. – Я подхожу к Рею и крепко-крепко обнимаю, показывая Алтею язык. Он, что ему несвойственно, гордо поднимает голову и идет щипать траву. Рей, заржав, присоединяется к трапезе. – Чего ты надо мной издеваешься с утра пораньше? – Я зеваю.

– Какое утро, Франческо! Уже за полдень перевалило! – Он показывает пальцем в небо. – Я встал с утра, ждал, ты тоже очнешься, но ты спал как мертвый. Тогда я решил сходить на ранчо узнать новости и разведать обстановку. Ходил пешком, не переживай. Никто за мной не следил.

– Ты успел сходить на ранчо?! – удивляюсь я и начинаю искать в сумках еду. Где-то тут лежали яблоки. Смотреть на бобы не могу. – И все равно. В следующий раз, пожалуйста, просто толкни меня в плечо, изверг.

– Да, новости забавные. – Он смеется, и я поднимаю голову. – Мои братья, пока мы взбирались в горы, всю ночь забивали окна в доме. Кто-то из горожан разбил парочку. Джейден рассказал и поклялся, что не он занимался подобным. Думаю, никто в городе не рад нашим рыжим мордам.

– Ну не говори про весь город, – бросаю я между делом.

– Так вот! Все готовятся к скачкам, и каждая собака знает, что Риды играют нечестно. Слух про выстрел в Рея уже разлетелся и оброс замысловатыми подробностями. Репутация испорчена. Опять. Мои братья не умеют работать честно. И стрелять тоже не умеют. Впрочем, моему отцу не привыкать хлебать бурбон дома, в одиночестве. – Грегори садится рядом и берет у меня яблоко. Рей внимательно смотрит на меня, и я отмахиваюсь, чтобы перестал попрошайничать. – Иногда мне кажется, он никого из нас не любит. Он любил маму. Все. Не знаю, зачем им было нужно так много детей… Мама вот нас любила… Меня, во всяком случае! Она называла меня втайне самым добрым и смышленым из Ридов.

– Уверен, она вам так каждому говорила. – Я усмехаюсь.

– Ну точно не Моргану! – Грегори вновь смеется и вытирает проступившую слезу. Надеюсь, это не от горя, а от смеха. – Тот, что лысый.

– Какие еще новости? Все там в порядке? Как Патриция?

– Улыбнулась мне сегодня. – Грегори наклоняет голову и надкусывает яблоко. – Отходит понемногу. Но, что-то мне кажется, ее гложет какая-то мысль, и нам она не откроется. Женское… Черт их поймет. – Он замолкает и хмыкает. – Мои братья-дурни притащили какие-то бочки. Это мне тоже Джейден говорил… Он у вас за шпиона?

– Скорее за лентяя, которому делать нечего. – Я закатываю глаза и фыркаю. Брат, как всегда, мается ерундой. – Готовятся к победе, думаю. Пойдешь завтра на ранчо – скажи Джейдену больше камнями не бросаться в чужие окна.

– Но он сказал…

– Слова Джейдена – что блеяние барана!

Нет, брат врет не так уж много, но всегда к месту.

– А что значит «готовятся к победе»?

– Это наверняка порох. – От моего ответа Грегори открывает рот. – Да-да-да, не удивляйся ты так. Видишь, даже у меня есть, чему научить тебя. Промывать грунт или колотить породу не так просто, а вот забросить динамит и разнести все к чертям ради золота… Легко. Рушить всегда намного проще, чем создавать.

– То есть наш дом – теперь бочка с порохом? – морщится Грегори. – Похоже на Ридов. Безрассудство и слепота во имя добычи. Но мне вот интересно… у вас не особо получалось найти золото, а потом вы раз – и нашли. Как так? Не бросал же тут кто-то динамит…

– Динамит, может, и не бросали, но… За день до вашего появления была гроза. Нет! Шторм! Я думал, нас с Реем унесет в небо! – Я ловлю озадаченный взгляд Грегори. – Люблю бегать под дождем!

– Ты сказал шторм!

– Простите, природа не предупреждает о масштабах! – ворчу я. – Так вот! Думаю, тогда молния ударила куда-то в землю, в гору или не знаю… уровень воды поднялся и вымыл часть золота из залежей. Мы искали золото постоянно, после того как Лопес нашел его впервые где-то неподалеку, Грегори! По-сто-ян-но, – чеканю я. – И вот его находит Патриция. Думаю, его вымыло в ту самую грозу. Тогда все и началось, через несколько дней я нашел дурачка на куче хлопка.

– Хорошая была куча, – мечтательно мурлычет Грегори, игнорируя мою шпильку. Вот чудак, а!

– Будь осторожен. – Я смотрю на него и сглатываю. – А то приведешь за собой хвост.

– Конечно, Франческо, конечно, – шепчет он и обводит глазами наше убежище. Я невольно делаю то же и открываю рот от удивления. Встаю, делаю пару неуверенных шагов. Я не верю глазам: мы словно попали в сказку.

В расщелине скрывались небольшая кленовая роща и кристально чистое озеро. Ветер ласкает листья, проводит пальцами по глади воды, по нашим волосам и срывается куда-то в небеса. Зеленая, до ряби в глазах, трава покрывает каждый дюйм земли, подрагивает и блестит от влаги. Неспокойная ночь ушла, оставив место для