Книга Вопрос цены - Весела Костадинова

нас с Костей сразу окружили журналисты деловых изданий, стремясь выведать хоть что-нибудь.

Машинально рассмеявшись не самой смешной шутке одного из журналистов РБК, я заметила помахавшую мне с противоположного края зала Клару.

— О, моя несбывшаяся любовь, — тоскливо заметил Костя, когда мы плавно подошли к коллеге.

— Пройдись, Костя, выдохни, — попросила я его, — принеси нам креветок, что ли….

Костя с притворной тоской вздохнул, бросив ещё один взгляд в сторону Клары.

— Ладно, Лив, — ответил он, чуть подмигнув. — Креветки для дамы — это святое.

Он быстро скрылся в толпе, а я подошла к Кларе, которая уже ждала меня с привычной лёгкой улыбкой.

— Привет, Олив, как всегда на высоте и как всегда с интересным мужчиной? — промурлыкала Клара, расцеловывая воздух у моего уха.

— Хочешь познакомиться, Клархен? — улыбнулась я. — Могу устроить.

— О, неужели ты наконец решила пожертвовать одним из своих бойцов ради меня? — Клара усмехнулась, слегка прищурив глаза. — Костя, конечно, интересный экземпляр, но мне кажется, он слишком предсказуем для моих вкусов.

— Он не так прост, как кажется, — ответила я, слегка улыбнувшись. — Но если тебе вдруг захочется рискнуть…

— Предложение весьма заманчивое…. Тем более я теперь женщина почти свободная….

— Клара, — действительно удивилась я, — неужели?

— Достало меня это все, Олив, — сухо ответила она. — Так что сейчас — только работа. И интересные мальчики, навроде твоего.

Она замолчала, и я вдруг поняла, что железная Клархен дала трещину.

— Я всегда играла по правилам этого мужского, чтобы там не говорили, мира, Олив. И похоже — проиграла, — наконец высказалась она. — Ты успела уйти вовремя, а я…. На что я надеялась, Олив? Кто мы для них?

Клара редко позволяла себе говорить о личном, и этот момент был для неё, безусловно, слабостью, которую она не привыкла демонстрировать. Я внимательно смотрела на неё, чувствуя, что передо мной стоит не просто коллега, а женщина. Женщина, которой я восхищалась, которая не склоняла голову никогда и не перед кем.

— Кто мы для них? — повторила она. — Любовницы, соратницы, вполне возможно они даже любят нас. Но никогда они на нас не женятся. Мы для этого слишком сильны.

Слова Клары ударили глубже, чем я ожидала. Она выразила ту горькую правду, которую многие женщины в нашей позиции предпочитали не признавать. Мы были для своих партнеров чем-то важным — сильные, умные, красивые. Но в их мире мы всегда оставались за пределами той роли, которую они отводили своим «идеальным» женам. Они могли восхищаться нами, ценить нас, даже любить. Но, как сказала Клара, «никогда не женятся».

— Посмотри на своего Покровского и его поганку, Олив. Он ведь ее едва выносит, последние недели две их отношения — прямая антипропаганда семейных ценностей. Его тошнит от нее, в прямом смысле слова, он ее ни во что не ставит, не смотря на ее папашу. Более того, и у папаши ее все сейчас далеко не так радужно, Маркуша вполне может играть в свою игру, но…

Клара замолчала на мгновение, её глаза сверкнули злобной искрой, которую она пыталась скрыть за привычной усмешкой.

— Но что? — тихо спросила я, чувствуя, как её слова медленно проникают под кожу.

— Но он всё равно с ней, — ответила она, пожимая плечами. — Потому что так принято. Потому что она подходит под их картинку: идеальная жена, мать его ребёнка, дочка его босса, наследница компании. Тупая, жадная, эгоистичная тварь, Олив, но она вписывается в мир, в котором они живут.

— А мой Андрей…. Десять лет, Олив, десять лет моей жизни! Пффф и нет их. Они с женой даже живут в разных домах….

Она выпила шампанское залпом, и я с удивлением поняла, что она пьяна. Не алкоголем пьяна, болью. И говорит со мной сейчас лишь потому что понимает, я знаю, что такое эта боль.

— А твой Олег, Олив…. Все знают, что он съездил по чавке Перумову, обучая того хорошим манерам. Но что дальше? Уверенна, вы спите вместе, ну или будете спать. Но ты думаешь, он не такой, как остальные? — она хмыкнула, опустив взгляд на свой опустевший бокал. — Неужели Олег не такой же игрок? Ты правда веришь, что всё это… что ты для него не просто очередной ход на доске?

— Клара, — тихо сказала я, глядя на её опустевший бокал. — Олег, безусловно, игрок, и да, он всегда в игре. Но разница в том, что я осознаю это с самого начала. Я не пытаюсь убедить себя в том, что он другой, что его правила не касаются меня. И когда придет время…. Клархен….

— Что Олив, будешь напиваться как я, разговаривая с единственной нормальной женщиной на каком-нибудь приеме, пытаясь предупредить ее? Знаешь, что Олив, я скажу тебе одну вещь. И скажу только один раз. А дальше, снова стану той стервозной Кларой, которую ты знаешь всю жизнь. Если когда-нибудь, хоть когда-нибудь, Олив, ты встанешь перед выбором свобода или любовь — выбирай любовь, Олив. Выбрав свободу, ты потеряешь все. Эта та единственная ошибка, которую совершают такие женщины как мы. Второго шанса, Оливия, не дается никому из нас.

Я почувствовала, как её слова пробили меня насквозь. Они были как предупреждение из будущего, которое она уже прожила, но которое мне ещё предстояло. Клара говорила о любви и свободе так, словно она сама однажды сделала неправильный выбор и теперь жила с его последствиями. Но в её голосе не было жалости к себе, только холодная правда.

— Клархен, — произнесла я, пытаясь переварить её слова. — Ты же знаешь, что для нас любовь и свобода всегда идут вразрез. Мы так долго учились быть независимыми, что забыли, как это — довериться кому-то полностью. Ты ведь тоже когда-то выбирала, верно?

Она не ответила сразу. Взяла еще один бокал и сделала глоток, словно собираясь с мыслями, и затем медленно выдохнула.

— Я выбрала свободу, Олив. И что я получила? Свободу быть одинокой. Свободу держать всё под контролем. Но знаешь, что самое обидное? В конце концов, я всё равно оказалась в клетке, которую сама и построила.

Впервые я не знала, что казать Кларе, какие найти слова.

— Без жалости, Олив, — предупреждающе рассмеялась она. — Давай без этого дерьма, хорошо? Кстати, раз уж пошла такая пьянка, Марк… он расспрашивает о тебе. Мельком, вскольз. Наших общих знакомых, иногда меня….

— И что ты ему говоришь? — подняла я бровь.

— Что я могу ему сказать, Олив? — ответила она, пожав плечами. — То, что я узнаю из газет и сплетен. И, конечно, ничего лишнего. Если хочешь знать, он явно не просто интересуется. В его вопросах