Книга Алая птица - Анна Рудольф

— Это попытка соблазнения, господин Придворный маг?

— Чем обязан чести лицезреть вас, миледи?

Ее игривое настроение мгновенно улетучилось.

— Отзови прислугу. Поговорим.

Она отказалась от предложения сесть, а на кувшин с вином взглянула, как на помои.

— Я насчет Реджи. Он не в себе!

— Я заметил.

— Тогда ты должен понимать, что он может порушить нам всю внешнюю политику! — Медовия подскочила к нему, заламывая руки. — Стоит ему сделать глоток этого… поила, — она с ненавистью указала на кувшин, — как он пьет до потери рассудка и звереет, а на утро ничего не помнит. Вчера ночью в покои его на себе принесли слуги, двоих он приказал казнить на месте за косой взгляд! Хорошо, что я успела вмешаться.

— Что вы хотите от меня? Мы не можем объявить сухой закон — у шарибцев культ алкоголя, он часть их религиозных обрядов.

— Подумала, может, ты повлияешь на него? — она положила руки ему на плечи, не удержалась и кончиками пальцев заскользила вниз. — Боже, ты прекрасен…

Рунар перехватил ее мягче, чем до того Летисию, но не менее настойчиво.

— Миледи, боюсь, это не в моих силах. Вчера вечером король пообещал меня убить.

— Еще чего! — взвилась Медовия и, обхватив мага за шею, крепко поцеловала. — Пусть только попробует. Ты сейчас занят?

— Увы.

В качестве извинения Рунар подарил ей дразнящий поцелуй и выпроводил вон с клятвенным заверением поразмыслить над возникшей проблемой.

— Как же все не слава богу, — пробормотал он и огляделся в поисках брюк.

Успел наступить вечер, когда на пороге его кабинета возникла злая, как сам Дьявол, покрытая копотью Айрин. Не прекращая тараторить, она бесконечно размазывала по лицу грязь черным рукавом, пока Рунар в совершенной прострации осмысливал масштаб новой катастрофы. Всученный ею список с ядами расплывался перед глазами. Бумага была влажной на ощупь. Из словесного потока он выцепил «забитый дымоход», «руны» и «заклинивший зачарованный замок».

Рунар протянул ей платок и сказал невпопад:

— Иди, я все улажу.

По тому, с каким видом она захлопнула рот, стало ясно, что о нем думают, как о наставнике и человеке в целом.

Но Рунар просто не мог утешить ее. За ним уже несколько часов велась непрерывная слежка. Он ощущал пристальный взгляд кожей, а Айрин дала ему предлог сбежать.

«Хотя орала, будь здоров», — отстраненно отметил маг. — «Даже не скажешь, что пережила покушение на убийство. Да еще такое продуманное».

Дорога до подземелий прошла для него незаметно: одинаковые коридоры, от помпезности которых уже тошнило, глазастая прислуга, следующий по пятам невидимый соглядатай. Даже укрывшись во тьме катакомб, где совершенно точно не могло существовать потайных ходов, он не смог отделаться от навязчивого ощущения.

Магический замок впустил хозяина без вопросов. Едва Рунар пересек порог лабораторий, как его накрыла удушающая дымовая завеса.

Поспешно прикрывшись рукавом, он сотворил вокруг себя воздушный пузырь и осмотрелся.

Снег наполовину растаял, испортив книги и мебель. Тот, что еще лежал, набух и отяжелел, а еще посерел от сажи. Присев на корточки, Рунар опознал на полу силуэт Айрин. Истончившиеся узоры инея окружали все ее тело, однако, самые мощные завитки исходили из груди, где находился основной энергетический узел.

— Выходит, руны все равно как-то задействуют магию, — вслух подумал он, касаясь пальцами следа девичьей ладони. — Не это ли имел в виду Лутар, когда говорил про бесконечный потенциал? Сукин сын, теперь я точно не позволю ему приблизиться к ней!

Ответом ему стала тишина.

Рунар поднялся и прислушался к себе. Некое новое чувство не давало ему покоя — не слежка, нечто иное, давно забытое.

Память поддавалась неохотно, подсовывая то юность в Академии, то детство и голодные ночи на пути в Реймекар, то побеги от матери, когда он был совсем уж мальчишкой.

И тут оно вспыхнуло неожиданно ярко — воспоминание, в котором отец единственный раз привел его в эскальтскую деревянную церквушку с удивительными, будто серебряными куполами из полированных сосновых пластин, и вместе с ним попросил преклонить колени перед духами. Грубо вытесанные статуи так напугали маленького Рунара, что он неделю не мог спать без света, и мать ругалась, что он впустую тратит дорогие свечи.

Несмотря на это, он на всю жизнь запомнил ощущение трепета, которое возникло у него, когда отец читал молитву. Словно всемогущее божество — не доброе и не злое — коснулось его души. Ничего подобного он не испытывал в помпезных храмах Всевышнего.

И вот оно вернулось.

Рунар поежился лишь наполовину от холода, затем обратил внимание на камин. Железные прутья расплавились и стекли на пол, камень пошел трещинами.

Маг послал вверх по трубе порыв ветра, и тот почти сразу вернулся обратно облаком пепла и сажи.

Вторая попытка принесла неожиданную находку. К его ногам с грохотом обрушилась погнутая железная пластина, которую без сомнений специально вкорячили посреди трубы, при том весьма неаккуратно действовали с крыши.

Сомнений не оставалось: кто-то хотел смерти Айрин.

Список подозреваемых резко сократился с каждого горожанина до узкого круга лиц, когда Рунар дернул ручку магического замка, а тот не поддался. Тщательно осмотрев дверь, он нашел след полустертой руны, которую использовала его ученица.

Постояв минуту в задумчивости, Рунар ощупал соседние стены, выбрал нужное место и вернулся в лабораторию за экспериментальным артефактом, который никак не желал выполнять основную задачу — накопителя магической энергии. Материал не подходил, а нужный — кварц или морганит — добывали только в Эскальте. Зато артефакт мощно взрывался.

Втиснув камень размером с ноготь между кирпичами, Рунар отошел в соседнюю комнату и послал импульс. Взрыв в замкнутом пространстве оглушил его похлеще самого сильного заклинания.

Когда муть в голове рассеялась, он обнаружил себя лежащим навзничь посреди лаборатории. Голова трещала по швам, и Рунар поспешил ощупать ее, с облегчением не обнаружив крови.

Артефакт призывно поблескивал среди каменных осколков. Маг убрал его от греха подальше и вылез через пролом.

Снаружи он вновь принялся за кропотливый осмотр стен, пока не обнаружил подозрительные выщерблены вокруг одного из кирпичей. Тот сравнительно легко