Книга Рожденная магией - Хейзел Бек

class="p1">Я стараюсь убедить себя в том, что ошиблась. Что все это был просто очень яркий сон, но я не могу отделаться от чувства, что бабушка и правда была здесь. Говорила со мной. И Ребеккой.

«Вы – наша надежда».

Я встаю. Шарм, который передала мне бабушка через Джейкоба, светится у меня на шее. Я поднимаю его к глазам. Что-то в нем изменилось, но что именно, не понятно. Я глубоко вздыхаю и протираю глаза.

Я поворачиваюсь, чтобы пойти к дому Джейкоба, но, оказывается, Джейкоб стоит рядом. И с ним огромный олень. Джейкоб дает мне свободу действий, просто стоит и ждет, пока я подойду к нему.

– Что случилось? – Вдруг я понимаю, что между нами все изменилось, ведь теперь я не притворяюсь, будто у меня все хорошо.

Он изучающе смотрит на меня, словно ищет очередную темную метку.

– Ты вылезла из постели и пошла. Кэсси ждала тебя у двери, чтобы составить тебе компанию. Все казалось вполне безобидным, так что я не стал тебя будить. Просто последовал за тобой на некотором расстоянии, хотел убедиться, что ты в порядке. – Он поглаживает меня по плечу. – Подойди. Я отправлю нас домой.

– Мне лучше пройтись.

Нужно подышать свежим воздухом и обдумать случившееся. Кого я видела. До кого я дотрагивалась.

Джейкоб кивает. Он берет меня за руку, и мы просто… идем обратно к его дому. Мимо багряников, что до сих пор отлично выглядят и уже готовы изменить цвет лепестков с ночного белого на дневной розовый. Идем тропой, что ведет от кладбища к его полям. Утренний воздух прохладный, а небо покрывается всеми оттенками красновато-золотистого. Мокрая грязь, что образовалась после вчерашней бури, нас не беспокоит. Все вокруг тихо, прекрасно, и вот острая боль в моем сердце смягчается и наконец проходит.

– Что значит фраза о том, что мы с Ребеккой две стороны одной медали? Мы совсем разные.

– Я думаю, ты и сама знаешь. У вас есть различия, но, по сути, вы очень похожи. Эта фраза – пророчество, в котором говорилось вовсе не о ваших характерах.

– Пророчество обо мне?

И почему никто ни разу об этом не упоминал?

– Не обязательно о тебе. Ты родилась в первый день года, а Ребекка – в последний. Это означает, что вы обладаете огромной силой. Таково пророчество для всех таких братьев и сестер. В любой ведьмовской семье. Порой это даже касается кузенов. Но… – Он пожимает плечами.

– У меня есть огромная сила, – напоминаю я ему.

– Да. У тебя есть, – соглашается он. – Возможно, у Ребекки тоже. Может, вы исполните пророчество.

Он говорит так, будто это обычное, повседневное дело. А не пророчество и магия.

– Джойвуды заставили нас верить, будто вас с Ребеккой пророчество не касается.

Я вспоминаю бабушкины слова. Снова чувствую ее присутствие, и мне хочется плакать. Но не здесь. Не перед Джейкобом.

Кэсси трусит впереди, а Мерфи тихо сворачивает к кукурузному полю. Джейкоб держит меня за руку и молчит, просто шагает рядом. Это именно то, что мне нужно. К тому времени, как мы достигли крыльца, я уже почти пришла в себя.

– Надеюсь, ты голодна, – говорит Джейкоб, когда мы заходим в дом.

От запаха бекона у меня в животе заурчало.

– Умираю с голоду.

Я иду за ним на кухню, где для нас на большом столе накрыто пиршество.

– Завтрак простого фермера, – подмигивает он. – Любезно предоставлено моей матушкой.

– Твоей мамой?

– Я не задаю вопросов по этому поводу. Порой я просыпаюсь, а меня уже ждет завтрак. Так что сегодня я тоже не собираюсь вызнавать почему и буду убеждать себя, что по чистой случайности стол накрыт явно не на одного меня.

– Думаешь, твоя мама знает?..

Он передает мне тарелку.

– Я не хочу об этом рассуждать, Эмерсон.

Я наполняю тарелку, и он тоже кладет себе еду. Мы сидим за столом так, будто это в порядке вещей. Словно это привычка и мы всегда так делали. Мне кажется, все именно так и могло бы быть.

Кэсси тоже завтракает, растянувшись под столом у моих ног. Джейкоб разговаривает со мной о буре и о том, что уровень воды в реке поднимается. Обычный утренний диалог. Но когда я наконец заканчиваю завтрак, он смотрит на меня со свойственной ему твердостью во взгляде.

– Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? Что тебя разбудило?

– Я… – Я смотрю на свою тарелку. Все так вкусно. Я наелась досыта. А Джейкоб прежде, чем спросить, дал мне время, чтобы передохнуть и успокоиться.

Я инстинктивно хочу сказать, что со мной все в порядке, и сменить тему, но я этого не делаю. Я поднимаю на него взгляд, и что-то внутри меня… взрывается. Не знаю, что это, но чувствую, что мне нет дела до неопределенности произошедшего. Из-за нее мне трудно начать говорить, но его взгляд не отпускает. Позволяет мне быть здесь, в этом милом, счастливом, безопасном мгновении.

Я не хотела говорить, но все же делаю это. Я сухо рассказываю ему свой сон. Мне приходится оставить в стороне захлестывающие меня эмоции. Моя бабушка была здесь. Она обнимала меня.

– Бабушка приходила.

Джейкоб кивает так, словно все звучит разумно.

– Я так и понял. – Он смотрит на мое озадаченное лицо. – А иначе что тебе было бы делать на кладбище? Там ее могила. Значит, все из-за твоей бабушки.

– Значит… это и правда была она? – Я смаргиваю подступившие слезы. – Она обнимала меня, Джейкоб, и я клянусь, все было по-настоящему!

– Видимо, это был дух, – предполагает он. – А что касается физической формы… Это скорее проекция. Ведьмы могут делать некоторые вещи… со своим духом после смерти. Не все время, к тому же условия должны быть подходящие. Она не может попасть в твой сон когда захочет или, например, появиться за этим столом. К тому же ей потребовалось бы гораздо больше потусторонней магии, чтобы прийти к тебе в дом. Больше опасной магии. Наверное, она не могла с тобой связаться, пока ты не осталась ночевать на этой стороне реки.

Судьба, Проводник. Мне неприятно думать, что я здесь лишь потому, что Вселенная или моя бабушка хотели, чтобы я здесь была. Разве я не имею права голоса в своей жизни?

Но я смотрю на Джейкоба, и он – совершенство. Во всех смыслах. Может, я должна довериться судьбе, которая знает, что делает? Моя бабушка, моя героиня, тоже всегда знала, что делала.

– А что насчет Ребекки? – спрашиваю я. – Она тоже не казалась персонажем сна, и она жива. – Я прижимаю