Книга Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем - Евгений Викторович Старшов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым делом Элеонора уведомила сына о смерти Ричарда, так что тот оперативно прибыл из Бретани, захватив по пути казну брата в Шиноне. Также она разослала многочисленные письменные указы с требованиями к вассалам и комендантам замков признать Иоанна своим королем. Зная, как ее последний сын непопулярен в Аквитании, королева сама объезжает свои владения с призывом оказать ему поддержку войсками и деньгами, а городам она, также с целью поддержки с их стороны, щедро раздает права коммун – вот ее указ касательно Ла-Рошели: «Мы даруем всем жителям Ла-Рошели и их наследникам обещанную коммуну, с тем, чтобы они могли лучше защищать и сохранять в неприкосновенности собственные права, не нарушая верности нам, и мы хотим, чтобы их свободные обычаи… нерушимо соблюдались, и чтобы они, поддерживая их и защищая свои права, и наши права, и права наших наследников, применяли и использовали силу и власть своей коммуны, когда это будет необходимо, против любого человека, если это не будет противоречить верности нам»[110]. Маршрут ее молниеносной поездки – Луден (29 апреля), Пуатье (4 мая), Монтрей-Боннень (5 мая), затем – Ньор, Андильи, Ла-Рошель, Сен-Жан-д’Анжели, Сент, после них – Бордо (1 июля) и Сулак (4 июля). Отмечается, что, предоставляя городам такие льготы, Элеонора требовала от них одного – вооруженной силы; Филипп II, пристально наблюдавший за действиями старой королевы, немедленно взял ее идею на вооружение и поступил точно так же. Вместе с тем королева предприняла ловкий дипломатический ход, явившись к Филиппу в Тур и принеся ему вассальную присягу от имени Иоанна за французские владения Плантагенетов. Вряд ли она рассчитывала, что это действительно обезопасит их, однако для внешней политики Филипп, в случае нарушения мира, выглядел бы весьма непривлекательно. 30 июля Элеонора прибыла к Иоанну в Руан, завершив свое необычайное турне. Гораздо раньше, 25 апреля, Иоанн уже короновался герцогом Нормандии, возложив на себя корону из золотых роз; архиепископ Губерт и Маршал после этого отбыли в Англию готовить коронацию там, и после церемонии, состоявшейся 25 мая 1199 г., Иоанн вернулся в Нормандию – ибо успокаиваться было явно рано: подстрекаемый после смерти Ричарда королем Филиппом Артур заявил свои права на престол и был немедленно поддержан мятежными баронами Анжу, Мена и Турени (первым подал пример Гийом де Рош). Получилось, что они своим бунтом словно отрезали Нормандию от Аквитании. И возмутились не только они одни. Несмотря на усилия Элеоноры, по свидетельству Маршала: «ни гасконцы, ни лимузенцы, ни пуатевинцы или анжуйцы, ни бретонцы не были с этим согласны, поскольку не хотели его правления». Тогда великая мать Львиного Сердца прибегла к последнему убедительному доводу королей: обратившись с призывом к одному из ревностных полководцев Ричарда, гасконцу Меркадье, она собрала армию и выступила против мятежных бретонцев!.. Именно это не позволило ей принять участие в коронации ее последнего сына, а не прохладные отношения! «В течение этого времени королева Алиенора, мать герцога [Иоанна], и Меркадье с его наемниками вошли в Анжу и разграбили его, поскольку его жители поддержали Артура» (Роджер Хауденский). Напомним, что ей уже примерно от 75 до 79 лет. Элеонора и Меркадье захватили столицу Мэна – Ле-Ман, что дало Иоанну возможность покарать город и горожан, снеся замок, городские стены и все каменные дома за оказанную Артуру поддержку. И затем мать и полководец покойного Ричарда усмирили все Анжу. Не случайно Иоанн в, казалось бы, несвойственной ему манере признательности отблагодарил мать, выразив монаршее пожелание, «чтобы она постоянно жила в Пуату… и не только хотим, чтобы она была Госпожой всех тех земель, которые принадлежат нам, но также располагала и нами, всеми нашими землями и всем имуществом». Возможно, неправы те, кто порой пишет, что с воцарением Иоанна Элеонора хотела помочь ему управлять государством, но была отставлена от дел и доживала в Фонтевро. Документ сентября 1199 г. свидетельствует, скорее, об обратном: истомленная трудами королева передает своему сыну власть над Аквитанией через принятие от него вассальной присяги[111] – хотя это может быть просто хорошая мина при плохой игре и действительно замаскированная отставка. Иногда пишут о принятом ею в том же году постриге – однако ее дела и документы о затворнической жизни отнюдь не свидетельствуют, о чем – позже.
Тем временем действительно ситуация начала складываться в пользу Иоанна: франко-бретонские войска были разбиты, могущественнейший изменник де Рош вернулся с раскаянием и привез с собой… Констанцию и Артура, согласившихся на перемирие. Признав официально власть Иоанна 22 сентября 1199 г., они следующей же ночью сбежали к Филиппу! В январе оба короля встретились, Артур вновь признал власть дяди, но ради безопасности остался при Филиппе. Союзники Иоанна оставили его – кто принял сторону Филиппа, кто ушел в Крестовый поход, но и Филиппу пришлось несладко – за его семейные неурядицы с датской королевной папа 13 января нового года наложил на Францию интердикт, и короли сочли за благо заключить мир (май 1200 г.). Он обошелся Иоанну в 20 000 марок за право на свои же французские владения и в уступке ряда замков и приграничных областей, к потере которых он отнесся с не меньшим небрежением, нежели и.о. царя управдом Бунша к потере Кемской волости в знаменитом советском фильме: «Пусть забирают, я-то думал!» Однако, прежде чем осудить короля, следует задуматься о том, какое наследство он получил: напрочь истощенное государство, которое чисто экономически не могло содержать армии и