Книга Олигарх из будущего. Часть 4. Время платить по счетам - Алексей Шумилов

ведь у вас говорят, Миша-джан?

— Так, парон, — улыбнулся я.

Егине появилась бесшумно как призрак. Женщина величаво вплыла в комнату с большим подносом. Расставила на столе перед нами большую бутыль с вином, закрытую наполовину торчащей наружу пробковой крышкой и бокалы. Расставила тарелки с бастурмой, сулугуни, бужениной и балыком, блюда с порезанным на кусочки рулетом из лаваша, сыра и зелени, исходящими паром горячими пирожками с говядиной, и так же тихо удалилась.

Патриарх неторопливо взял бутылку вина и поднатужился. Хлопнула пробковая крышка, выпрыгивая из горлышка. Левон Суренович отложил её на стол и неторопливо разлил рубиновое вино по бокалам.

— Я хочу выпить за тебя и твое чувство предвиденья, Миша, — торжественно провозгласил Барсамян-старший. — Ты смог сохранить много жизней моего народа. И всегда будешь желанным гостем не только в моем доме, но и в десятках тысяч домах благодарных людей. И что бы ни случилось, тебя всегда примут как родного и отдадут последнее. Ибо нет ничего дороже спасенных жизней близких. Деньги приходят и уходят, сегодня их нет, завтра есть, а вот родителей, детей, родственников, любимых никто никогда не вернёт. Спасибо, Миша тебе и твоим друзьям за помощь Армении в трудный час. Это тебе зачтётся, наш народ умеет быть благодарным.

— И вам спасибо, Левон Суренович. Без вас ничего бы не получилось, — скромно напомнил я.

Бокалы встретились на середине стола, соприкоснулись с хрустальным звоном. Я отпил глоток вина, блаженно зажмурился, смакуя терпкую сладкую жидкость с нотками лесных ягод.

— Вкусно? — по-доброму улыбнулся патриарх. — Знакомый винодел прислал. Тебе тоже пару бутылок отложили.

— Божественно, — выдохнул я, опускаясь на стул. — Симфония солнца, свежести и сочных, спелых ягод. Вино, сладкое как чувственная восточная красавица, нежное как бархатный лепесток розы.

— Вах, как хорошо сказал, Миша-джан, — восхитился Левон Суренович. — В тебе точно нет кавказской крови?

— Нет, парон, — улыбнулся я. — Была бы хоть капля, матушка сказала.

— Жаль, — чуть огорчился патриарх, — Так красиво говоришь, будто на Кавказе родился.

— С кем поведешься от того и наберешься, — я развел руками. — Послушал ваши истории и легенды и научился. Все-таки много времени в Армении провел и друзей у меня там, особенно после землетрясения хватает.

— Да, после землетрясения, тебя и твоих друзей готовы на руках носить, — улыбнулся Барсамян-старший. — Помнишь, как всё начиналось?

— Конечно, помню, это забыть невозможно, — снова пригубив вино, задумчиво ответил я.

Воспоминания хлынули полноводным потоком, заставив на некоторое время погрузиться в события прошлого и выпасть из реальности.

Примечания:

Сидявые (блатной жаргон) — отсидевшие на зоне

Стремящиеся — уголовники, живущие по воровским понятиям, желающие влиться в окружение авторитетов.

Глава 23

После памятного разговора с Левоном Суреновичем в конце лета восемьдесят седьмого события понеслись вихрем. Первым делом мы посетили Армянскую ССР. Барсамян-старший задействовал свои немалые связи. Связался с кем-то из высоких партийных работников, руководящих республикой, получил разрешение посетить Институт геофизики и инженерной сейсмологии в Ленинакане. Встретили нас как самых дорогих гостей. Сам директор ИГИСа, доктор технических наук Бадалян вместе со своим замом, приветливо улыбаясь, препроводил к учёным, занимающимся прогнозированием землетрясений.

Разговор вышел долгий и интересный. Вместе со специалистами изучили результаты глубинного исследования Кавказского хребта с выявленными сейсмогенными зонами, обозначенными вероятными местами сильных землетрясений, изучили отчеты и опыты лаборатории сейсмотектоники, образованной на базе отдела структурной геофизики ИГИСа. Мы перелопатили кучу документов, докладов ученых, инженерных и научных исследований, подтверждающих мои сведения — в ближайший год-другой в Армении может произойти сильное землетрясение.

Хитрый Левон Суренович пригласил учёных пообедать в ресторане «Арагил», пообещав оплатить банкет. Вино и коньяк текли рекой и у парочки научных сотрудников развязались языки.

Они приватно подтвердили — вероятность землетрясения велика, но сверху спущен неофициальный приказ ЦК КП АССР, поддержанный первым секретарем, товарищем Арутюняном: запрет любых публикаций и разговоров на эту тему. Руководство боялось паники среди населения и опасалось, что их могут обвинить в «расшатывании ситуации в республике».

С несколькими сотрудниками я обменялся контактами. Впоследствии, вместе с Сергеем встречался с ними в неформальной обстановке, обедал, проводил время, и выделил две подходящие кандидатуры для вербовки. После долгих уговоров, обещания обеспечить высокооплачиваемой работой при увольнении и юридической помощью, если возникнут проблемы с властями и органами, оба ученых дали письменные показания о большой вероятности землетрясения с указанием возможных пиков сейсмологической активности. В разгар Перестройки, руководство и КГБ уже не так боялись, пресса потоками безнаказанно лило дерьмо на «партократов» и «кровавое НКВД», поэтому после долгих раздумий Авак и Гагик согласились вписаться в авантюру, получив от меня по тысяче рублей премии за правильное решение. Как они потом признались, после изложения прогнозов, вздохнули с облегчением, избавившись от мук совести.

Мы подключили Вазгена, Каринэ и Вартана Оганесовича, имевших обширные связи в республике. Весь месяц встречались с работниками сейсмических и геофизических станций, находя их через общих знакомых, родственников и друзей. Посетили «Ленинакан», «Ереван», «Гарни», «Джермук», «Варденис» и множество других, названия которых не отложились в голове.

Многие учёные наотрез отказывались освещать тему возможных землетрясений, некоторые утверждали — признаки имеются, но подземных толчков в указанное время может и не быть, но несколько видных специалистов подтвердили наши предположения и поставили общие подписи под резолюцией, призывающей принять срочные меры по предупреждению последствий. Из ИГИСа к нам в руки попали исследования французских и японских специалистов, предупреждающих коллег о возможных сильных подземных толчках в Армении. Мы собрали несколько толстенных томов документов, подтверждающих скорое землетрясение.

Сейсмологи из ИГИС посоветовали связаться с опальным ученым-физиком Николом Манукяном. И это оказалось большой удачей. Манукян составил подробную карту сейсмических разломов, утверждающих, что будущее землетрясение сотрет с лица земли Спитак, вызовет огромные разрушения в Ленинакане, Степанаване, Кировакане, множестве других поселков и населенных пунктов. Пытался достучаться до руководства, а потом, когда большие шишки из ЦК КП Армении дали команду замолчать его исследования, поднял скандал. Манукяна обвинили в разжигании паники и уволили из института. Сейчас бывший и никому не нужный ученый-физик трудился сторожем на стройке и всё чаще прикладывался к вину. Когда мы увидели Никола в первый раз, он производил впечатление полностью сломленного человека. Седой, неухоженный, в замызганной рубашке, с кудлатой неопрятной бородой и погасшим взглядом. Мы продемонстрировали собранные материалы и заверили: сделаем всё возможное, чтобы спасти людей и восстановить справедливость. Воодушевленный Манукян вернулся к жизни. Глаза загорелись надеждой,