Книга Ариссьель. Жизнь после смерти - Лиз Бурбо

более привлекательной. Правда, есть одно «но»: мне придется часто ездить в командировки, и поэтому я пока держу свой проект в секрете. Мона уже и так жалуется, что я пропадаю на работе и меня никогда нет рядом.

В любом случае я не хочу торопить события. Я предпочитаю все хорошо обдумать, взвесить, досконально узнать рынок, как я это делал, когда начал заниматься страховками. Чем больше буду знать, тем больше будут мои шансы на успех. Такое взвешенное поведение меня никогда не подводило. Я также думаю о том, какие инвестиции мне понадобятся, ведь на этот раз я решил не влезать в долги. А если уж окажется, что без займа мне не обойтись, я ни в коем случае не стану связываться с чем-то нелегальным.

Ах, если бы я применял такой же подход к своей личной жизни, все могло бы быть по-другому! Ведь я никогда не интересовался возможностями улучшить семейные или близкие отношения. Мона много раз пыталась донести до меня, что существуют специальные книги и тренинги, но я никогда не обращал на это внимания. Какое невежество с моей стороны!

С годами я также начинаю осуществлять от своего имени сделки другого порядка. Все началось в тот день, когда я узнал, что Жорж, один из моих клиентов, владелец мебельного магазина, стоит на грани банкротства. Жорж растерян, он не понимает, как избавиться от складских остатков. К тому же один из его друзей предложил ему партнерство в другой компании, но Жорж уверен, что в случае банкротства он больше не сможет получить кредит. Я встречаюсь с другими моими клиентами, тоже владельцами мебельных магазинов, спрашиваю их, не хотят ли они воспользоваться выгодным предложением, и даю им полгода рассрочки по расчетам со мной. Они согласны, дело выгодное. Тогда я звоню Жоржу и делаю предложение ему. Проверив свои бухгалтерские книги, он сообщает, что весь лот его остатков стоит около двух миллионов долларов. Я предлагаю ему 500 тысяч долларов за все, обещая заплатить 50 тысяч долларов сразу, а остаток – в рассрочку на полгода.

Конечно, эта сумма намного ниже реальной стоимости товара, но я заставляю свою совесть помолчать: я уверен, что делаю Жоржу большое одолжение. Его товар я могу продать за 700 тысяч долларов, а это значит, что моя чистая прибыль составит 200 тысяч. Жорж настолько выбит из колеи происходящими событиями, что с легкостью принимает мое предложение. Кроме того, он соглашается составить договор между нами так, чтобы в нем была прописана только половина положенной ему суммы: так мы с ним сможем сэкономить деньги на налогах. Я трачу часть своих сбережений на осуществление первого платежа.

Я, конечно, никому не говорю об этой сделке, ни моему директору, ни коллегам. Моне я сообщаю лишь немногое, умалчивая о том, как сильно я рискую. Впрочем, жена мне полностью доверяет. Эта история происходит после рождения нашего сына, а значит, Мона так сильно увлечена своей ролью матери, что вопросы о моей деятельности задает все реже и реже. Это меня радует: как минимум, она меньше жалуется, что меня не бывает дома.

В последующие годы я заключаю много подобных сделок, настолько много, что мне приходится арендовать большое складское помещение для хранения транзитных товаров. Я становлюсь специалистом по проведению подобных переговоров. А бедным коммерсантам, которым угрожает банкротство и которые очень часто готовы на все, лишь бы выпутаться из затруднительного положения, я предлагаю все меньше и меньше денег. Я становлюсь бесчувственным к несчастьям других и всегда нахожу себе оправдания, чтобы не испытывать чувства вины. В конце концов, я помогаю этим людям выбраться из безвыходного положения и никто не заставляет их соглашаться на мои условия.

Меня восхищает энергия, которой я наполняюсь, занимаясь своей работой. Я продолжаю заключать сделки с крупными компаниями и так быстро вхожу в роль директора по продажам, что мои результаты превосходят результаты других директоров. На работе в этой компании я остаюсь честным и неподкупным. Я нахожу для каждого клиента подходящий именно ему полис страхования, что позволяет мне иметь репутацию очень надежного агента. А еще несколько часов в неделю я мотивирую продавцов моей команды и помогаю им.

Наблюдая за собой, я делаю вывод, что во мне уживаются три человека. Один работает в страховой компании, второй зарабатывает на личных сделках с банкротами, а третий – семьянин, у которого есть дети и личная жизнь. Как может один человек так по-разному вести себя в разных обстоятельствах? В первом случае меня считают человеком очень приветливым, надежным, работящим, всегда готовым помочь и дать совет. Я действительно помогаю своим агентам развивать уверенность в себе, становиться более успешными. Во втором случае я решительный, суровый и даже беспощадный делец, за которым всегда остается последнее слово; я знаю, чего я хочу, и ничто не может меня остановить. В третьем случае я щедрый муж и отец, но также бессердечный человек, которому нет дела до своей семьи, гордец, считающий, что прав только он.

Мне не удается избежать негативной реакции на меня родственников Моны. Мадам Дюфур, ее мама, живет со своим единственным сыном, женоподобным и очень привязанным к ней парнем. Он на шесть лет моложе Моны и почти не помнит своего отца: тот умер, когда малышу было всего четыре года. Я не люблю ездить к ним. Такие отношения между сыном и матерью я считаю ненормальными: Гари ведет себя с матерью почти как ее супруг. В тех редких случаях, когда мы с Моной и детьми приходим к ним, они все больше демонстрируют мне свою холодность. Да мне и наплевать: я плачу им той же монетой. Если эти люди не способны оценить тот комфорт и заботу, которыми я окружил свою семью, они даже не стоят того, чтобы я оправдывался перед ними. Например, незадолго до рождения Карины я сделал чудесное приобретение – красивый огромный дом в Лавале, но теща не выказала мне ни малейшей благодарности, не говоря уже о восхищении.

Мое эго сильнее всего проявляется в личных отношениях. Ведь прямо сейчас я критикую поведение моей тещи и шурина, но я никогда даже не пытался разобраться, какие чувства по отношению ко мне испытывают они. Я продолжаю оставаться уверенным в своей правоте, не задумываясь, действительно ли я прав. Сейчас, по крайней мере, я начинаю осознавать это. А согласно МИШАЭЛЮ это серьезный прогресс.

И вот я начинаю собственное дело. Мне тридцать один год, в кармане – сумма сбережений, вдвое большая, чем те 200 тысяч