Книга Год 1914-й. Время прозрения - Александр Борисович Михайловский

а не наиболее законного претендента из числа Рюриковичей. С одной стороны, я вас вполне одобряю, а с другой - этот случай как раз доказывает преимущество легитимизма перед выборным началом.

- Выборное начало выборному началу рознь, - ответил я. - Русское царство начала семнадцатого века -не моя стезя, а слишком хитрому митрополиту Гермогену, из которого я сделал русского кардинала Ришелье, перед расставанием пришлось сказать пару ласковых слов от имени моего Патрона. Но хватит об этом, ибо вопрос призвания монархов на троны потребуется рассматривать только в том случае, если халабуда Австро-Венгерской империи все же рассыплется вдребезги, и вывалившиеся из нее куски будет нецелесообразно утилизировать путем включения в Российское государство. Ну не доверяю я демократическому устройству государства, ибо на поверхность при нем как раз и всплывают самые отборные мерзавцы, дураки и бездельники, а умные и честные люди могут оказаться на вершине власти только случайно. Посмотришь на «демократических» оппозиционных деятелей в начале двадцать первого века - хоть у нас, хоть в Европах - и хочется со всей пролетарской решимостью посыпать их дустом, чтобы не было их больше нигде и никак, такие они безмозглые, мелкие, склизкие и отвратительные.

- Сергей Сергеевич, а что такое дуст? - неожиданно спросила Ольга. - Может и нам тоже нужно завести себе такую штуку, ибо развелось разных прогрессивных злословящих деятелей столько, что продохнуть невозможно.

- Дуст, уважаемая Ольга Николаевна, - ответил я, - это такой ядовитый порошок против зловредных насекомых, вшей, блох клопов и прочих сельскохозяйственных вредителей. Считается ужасно вредным для природы в долговременном смысле, ибо при накоплении его в окружающей среде дохнуть от него начинают не только вредные, но и полезные насекомые. Мною это слово применено в иносказательном смысле, так как для всякого монарха желание задавить злокачественную оппозицию является естественным, и массовым образом это делать удобнее, чем давить эту публику ногтем по одному. Но и в этом случае тоже есть опасность вместе со злокачественной случайно задавить и доброкачественную оппозицию, которая обязана присутствовать в самом идеальном государстве.

- А как, товарищ Серегин, вы отличаете одну оппозицию от другой? - спросил Коба.

- Злокачественная оппозиция не видит в нашем народе и государстве ничего хорошего, - ответил я, - и предается смердяковским мечтаниям о его уничтожении и покорении иностранными владыками. Ярчайший пример -господин Витте, радеющий исключительно за углубление капиталистических отношений в России безотносительно того, нужны ли самой России эти отношения. Доброкачественная оппозиция при этом желает усиления и улучшения государства, в силу чего критикует наши неустройства. Наши чиновники зачастую даже распознать не могут, что сидят в болоте по уши, пока кто-то не начнет дергать их за волосы. И этой болезнью, бывает, страдают не только чиновники.

Император Николай, в чей огород улетел этот камешек, смущенно кашлянул и сказал:

- Кажется, Сергей Сергеевич, благодаря моей неуемной дочери мы отклонились от темы. Скажите, вы собираетесь что-нибудь предпринять против Османской империи в случае ее нападения на наши пределы или предложите справляться нам с ней самостоятельно?

- Это нападение, - сказал я, - должно начаться с нападения германского линейного крейсера «Гёбен», он же турецкий «Явуз Султан Селим», на укрепления Севастополя и с обстрелов других населенных пунктов черноморского побережья, и только потом активизируется кавказский театр боевых действий. Ахиллесова пята Турции -в очень плохих внутренних сухопутных коммуникациях, большая часть что военных, что коммерческих перевозок осуществляются морем вдоль берегов анатолийского полуострова. Единственная серьезная военно-морская сила, способная прикрыть эти коммуникации от нападения - все тот же «Гёбен», то есть «Явуз Султан Селим». Но эту галошу я возьму на себя. Вам, Николай Александрович, чего больше хочется: утопить это чудовище к чертовой матери или заполучить его в трофеи под Андреевским флагом на рейде Севастополя?

У императора Николая загорелись глаза, а его брат понимающе улыбнулся.

- В трофеи было бы предпочтительней, - сказал Николай Александрович. - В таком случае вся военно-морская обстановка на Черном море сразу изменится с точностью до наоборот. Тогда мы будем там господствовать, а турки носа не смогут показать из-за Босфорских укреплений.

- В случае, если Болгария станет союзником России, - сказал я, - с ее помощью можно будет провести Константинопольскую наступательную операцию и навсегда решить вопрос Проливов, превратив Черное море во внутренний водоем Российской империи. Вот это - единственный крупный территориальный интерес, который стоит ставить всерьез в качестве результата этой войны. А все прочее, включая Восточную Пруссию и Галицию -желательно, но не принципиально. Кенигсберг и окрестности после войны можно было бы вернуть кайзеру Вильгельму за хороший выкуп машинами и оборудованием для новых российских заводов, потому что иначе земли с чисто германским населением могут стать для вас обузой и источником неустройств пострашнее Прибалтийских губерний и Великого княжества Финляндского.

- Мы подумаем об этом, - пожал плечами Николай, - но пока гремят пушки, говорить на эту тему мне кажется несколько преждевременным. И вообще, сие зависит от поведения кайзера Вильгельма. Если он повернет на восток основные силы своей армии, и война между нашими империями вспыхнет с новой яростью, то шиш ему, а не Восточная Пруссия. И сам не отдам, и дочери накажу, чтобы ни пяди земли не вернула обратно. А если кайзер будет упрямиться, то с вашей, то есть Божьей, помощью установим новую границу по Одеру и Нейсе.

- Да, Папа, - сказала Ольга, - в этом я тебя всемерно поддерживаю, хоть и понимаю аргументы Сергея Сергеевича. А что касается Прибалтийских губерний и финляндских земель, то тамошний сепаратизм должен быть беспощадно подавлен, а население по уровню владения русским языком и лояльности приведено в то же состояние, что и в центральных российских губерниях. Dixi! Я так сказала!

Часть 56

Семьсот двадцать первый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Вчера в полдень на черноморско-балканском направлении лед тронулся. Главарь младотурецкой хунты и военный министр в правительстве султана Мурада Пятого Энвер-паша отдал главнокомандующему турецким флотом германскому адмиралу Сушону приказ без объявления войны открыть боевые действия против русского Черноморского флота, нанести ему поражение и захватить господство на море. Основным аргументом, побудившим турок к активным действиям, был первый транш германского займа в полмиллиона лир золотом, поступивший авансом до начала боевых действий; остальные пять миллионов пятьсот тысяч обещали доставить в Стамбул после объявления войны. И сумма