Книга Печать мастера. Том 2 - Тайга Ри

спрашивает.

Наконец, Коста остановил выбор на простом, надежном, но очень качественном красителе. Проверенном, который, он уверен был точно, прослужит не один десяток зим под палящим светом светила. Да, не такой яркий и не такой красивый по глубине оттенка, и переливаться будет не так, искрясь частицами золота, но это то, что мог себе позволить. Лучшее из возможного, что он мог купить на заработанные деньги.

— И вот эти кисти… Покажите вот эту «девятую» и «вторую»…

— Я бы рекомендовал «третью», господин, если вы никогда не писали доски, работать «второй» будет…

— Вторую, — перебил Коста твердо.

Он работал. Он писал. И он точно знает, почему для его руки «третья» не лучший выбор, проведя столько времени на сходнях Мирии.

— Как пожелает, господин…

Основу для доски он выбрал самую простую, без покрытия. Решив, что Наставница пустит его в свою драгоценную лабораторию и он смешает и приготовить грунт и закрепитель, как они не раз варили с Мастером Хо — с этим он справится, не стоит тратить деньги. Большой весовой наперсток самой недорогой краски, и одна кисть. Пять фениксов — ровно столько стоил его заказ.

— Господин должен знать, что нужно время для подготовки и смешивания красителя. Оставьте предварительную плату — один золотой. Аванс не возвращается в случае отказа. Забрать заказ можно будет завтра.

Коста кивнул и выложил один кругляш из кармана.

— Ох, молодой господин, пожалуйста не трогайте… — Подскочил Помощник, видев, что заскучавший Миу опять направился к стеллажам. — Лучше изучите вот это… Юного господина интересует живопись и каллиграфия, верно? Мастер Ван — лучший каллиграф во всех пределах открывает этой зимой Южную школу истинной каллиграфии… Вот свитки, здесь указан подробный план, программа, плата за обучение и возможность сдать экзамен, получив звание сначала младшего писаря, а в дальнейшем и Мастера, — Помощник гордо показал свою печать.

— Мастер Ван лучший во всех пределах? — Округлил глаза Миу, выхватив свитки из рук.

— Лучший, — твердо произнес Помощник старика Вана.

Коста только скептически приподнял бровь.

Глаза у Миу вспыхнули и загорелись разом, как только он просмотрел, даже не прочел полностью программу обучения.

— Я хочу, я хочу, как записаться?

Помощник оказался не готов к такому напору, но нашел выход:

— Вам нужно подрасти, юный господин, поставить руку и тренироваться, до тех пор, пока вам не исполнится четырнадцать, мы принимаем…

— Я уже умею! Я могу! Я хорошо пишу и даже рисую! Син, скажи ему!

— Даже так, юный господин, нужно сдать проходной экзамен и…

— Так давайте я сдам, прямо сейчас! — Напор Миу было не остановить. — Вот кисти, тушь и свитки — всё есть. Проверьте меня!

— Юный господин, вы не готовы…

— Проверьте, немедленно! — Голос Миу стал властным и требовательным, мягкие нотки пропали, и сразу вперед шагнул один из сопровождающих — Дан и сделал знак Помощнику — «выполнять».

Ученик Мастера Вана неохотно повиновался. Разложил на пустом столе пергаменты, тушь, и кисти, и кивнул:

— Хорошо, как пожелает юный господин. Вот тушь и кисти. Начертайте знак «Кай» — вечность, — мягко попросил помощник.

Коста приподнял бровь и шумно выдохнул — задача явно невыполнимая для маленького Миу, это понимал даже он. Один из самых сложных символов, более двенадцати штрихов на горизонте, три касательных, и потом ещё нужно замкнуть в единый знак. Помощник Вана решил посмеяться над ребенком, заранее поставив невыполнимую задачу.

Миу принялся с рвением, пыхтел, старался, но ошибся уже в первых трех штрихах.

— Готово.

Рисунок был детским. Уровень каллиграфии допустимо-сносным, чтобы это было можно прочесть, но недопустимо-небрежным, если речь шла об обучении каллиграфии.

Миу пододвинул пергамент.

— Посмотрите, Мастер. Я достоин учиться в вашей Школе?

В глазах Миу светилась надежда и ожидание.

Помощник развернул к себе рисунок — и в его глазах отчетливо сверкнула насмешка и презрение, смешанное с превосходством. Но так быстро, не наблюдай Коста внимательно — ничего не увидел бы. Мастер прекрасно владел лицом. Но… он — увидел.

Потому что слишком часто на него самого тоже смотрели именно так — сверху вниз. В таких же лавках, которые ломились от товаров и драгоценных пергаментов, но ему это было не по карману. В отличие от Миу он умел писать, но не имел денег. Миу — имел фениксы, но не владел мастерством. Но презрение — было одинаковым.

Вы — не тот, кто может себе это позволить — вот что говорило выражение лица Помощника. Вы — недостойны.

— Юный господин, эта… работа… хорошо выполнена, но уровень недостаточный, чтобы пройти экзамен в Школу каллиграфии, вам стоит потратить ещё несколько зим на совершенствование, и…

— Разве Школа не для того, чтобы учить? — Вспыхнул Миу. — Если я буду учиться дома, зачем мне Школа?

— Школа — совершенствует навыки, оттачивает… Как гранит драгоценный камень, каждый из наших учеников — в своем роде драгоценность, которая потом послужит украшением Школы…

— А я не драгоценность? — Голос Миу дрогнул.

Коста прошел вперед, отодвинул Миу и забрал рисунок, выполненный Младшим Да-арханом из рук помощника, развернул к свету, изучил и вздохнул, обращаясь исключительно к ребенку:

— Седьмой штрих лег очень твердо, и десятый — почти идеально. Второй горизонт ты провел стремительно — именно так, как и нужно, но есть несколько недоработок, смотри…

Коста повелительно отодвинул Помощника, и встал за стол, где остались чистые пергаменты. Отвернул рукав и верхнее покрывало, чтобы ничего не стесняло движение руки, обмакнул кисть в тушь, изящно избавился от излишков и… закрыл глаза, погружаясь во внутренний мир.

«Кай» — вечность.

Двенадцать с половиной штрихов на горизонте, три касательных, и потом ещё нужно замкнуть в единый знак.

Вечность. Вечность. Вечность.

Коста открыл глаза спокойно, взмахнул рукой, отводя кисть назад, чуть помедлив в самой высокой точке, и потом обрушился на лист за два мгновения закончив символ одним слитным росчерком. Два вдоха — два выдоха — шестнадцать движений — ровно так, как учил Мастер Хо.

— О-о-о-о… — Миу подкрался неслышно и выглядывал сбоку, рассматривая, что вышло.

— «Кай», — произнес Коста тихо. — Чертят именно так. У тебя почти получилось именно так, следует только немного потренироваться…

— Господин не желает поступить в Школу каллиграфии? — Глаза Помощника вспыхнули удивлением. — У господина поставлена рука, есть опыт, понимание и глубина сути, господин не ошибся ни в одном штрихе, мы будем счастливы видеть вас…

— Господин не желает, — спокойно ответил Коста. Вытер кисть и положил обратно на подставку, чтобы все было аккуратно, как было.

— Но…

— Почему? — Выдохнул Миу, жадно разглядывая рисунок. — Почему ты не хочешь.

— Потому что не только ученики должны быть достойны Школы, но и Школа — должна быть достойна учеников. Ошибки — путь к совершенству, — процитировал Коста, встретившись глазами с Помощником Мастера Вана. — Пока, я не вижу здесь Учителя, только… торговца, — закончил он тихо.

Помощник старика Вана был прекрасно образован, как и ожидал Коста, и узнал цитату. И наверняка вспомнил и вторую её часть, судя по тому, как вспыхнули два розовых пятна на скулах — вторую часть, что «должен делать истинный учитель, когда к нему приходит ученик, желающий учиться, но совершающий ошибки».

Лавку они покинули в молчании, и уже через десять мгновений Миу повеселел и, казалось совершенно забыл о том, что произошло, но только казалось.

— Почему ты не купил там самое лучшее и дорогое? — Пристал Миу, забежав вперед, чтобы смотреть в глаза. — Или самое лучшее там — тоже плохое, такое же, как «лучший Учитель»? Ты поэтому выбрал так мало?

— Нет, — Коста помедлил, подбирая слова. — Материалы там хорошие. Очень. Можешь брать. Просто… я ограничен в средствах.

— Ты поэтому ничего не покупаешь весь день? У рода Фу нет денег? — Глаза Миу стали просто огромными над белой полосой кади.

— Есть, но это мои траты, поэтому я трачу свои деньги.

— А разве не все деньги рода твои? Все деньги Да-арханов — мои! Все рабы! Все вассалы! Все — мое, так говорит дедушка!

— Свои — значит свои. Значит, я их заработал, — неохотно ответил Коста.

— А зачем ты тратишь свои деньги, чтобы нарисовать доску для храма Великого?

— Потому что обещал.

— А почему ты обещал?– Потому что хотел и потому что могу. У них нет вывески, храм