Книга Пианистка - Татьяна Александровна Бочарова

схватила ее за руку. – Я не буду больше. Прости меня, не сердись.

– Я не сержусь, – сказала она мягче. Спать расхотелось вовсе, несмотря на то что шли вторые сутки бодрствования.

Леля прижалась щекой к ее плечу, закрыла глаза. Минут через десять она наконец уснула, продолжая изредка всхлипывать во сне.

48

Наутро голова у Карины раскалывалась от боли. Ей удалось задремать лишь на рассвете, а в половине восьмого она уже проснулась от неудержимо бьющего в глаза света.

Шторы были раздвинуты, в окно нещадно жарило солнце. Леля стояла посреди комнаты в ночной рубашке и расчесывала длинные белые волосы.

– Кариша, утро какое чудесное. – Она весело улыбнулась. Затем вгляделась в ее хмурое, заспанное лицо и огорченно проговорила:

– Ты не выспалась?

– Да так, – Карина зевнула, – немножко.

– Прости, – расстроилась Леля, – я просто не подумала. Ты же устала вчера со мной, и спать я тебе полночи не давала. Сама вскочила ни свет ни заря и тебя подняла, дура бестолковая.

– Ничего, – утешила ее Карина. – Днем отосплюсь, я ж теперь как бы в отпуске. К тому же не так и рано.

Они позавтракали. Потом Леля собралась и ушла в консультацию.

С ее уходом Карина почувствовала невероятное облегчение – хоть несколько часов можно побыть одной, отдохнуть от бесконечных негативных эмоций, собраться с собственными мыслями.

Она сходила к себе в квартиру, немного убрала в ней, пропылесосила, вытерла пыль с мебели, стараясь за бытовыми занятиями забыться, перестать дергаться и волноваться.

Леля запаздывала – близилось время обеда, а она все не возвращалась. Карина решила прогуляться, а заодно и встретить ее из консультации.

Однако далеко ходить не пришлось: Леля стояла в двух шагах от подъезда и беседовала со старушкой-соседкой с третьего этажа. В руках у бабульки была кошелка, из которой выглядывал длинный румяный батон, возле ее ног суетливо сновала крошечная собачонка-шпиц.

Лелины щеки разрумянились, глаза блестели, белые пряди выбивались из-под вязаной шапочки и спадали на свежее, чистое личико.

«Как же она хороша, – невольно восхитилась Карина, – и беременность нисколько ее не портит, только красит. Хоть картину с нее пиши. А Олег – дурак, сколько мужиков с радостью оказались бы на его месте».

Леля заметила Карину, весело улыбнулась и помахала рукой:

– Иду, иду.

Она простилась со старушкой, та покивала в ответ и засеменила вслед за шпицем к скверу.

– Ну что сказал врач? – спросила Карина.

– Все хорошо. – Леля сапожком постучала по кромке тротуара, стараясь сбить приставший к каблуку комок последнего, грязного снега.

– А насчет витаминов узнала?

– Да. Продолжать пить до самых родов.

– Дай-ка я гляну твою карту, – попросила Карина. – Так, на всякий случай.

– Зачем это? – Леля твердо покачала головой. – Ты что, мне не веришь?

– Да верю, верю. – Карина засмеялась и обняла ее за плечи. – Ну как, твое настроение улучшилось? Больше не станешь по ночам плести ерунду?

– Постараюсь, – серьезно произнесла Леля.

Остаток дня прошел спокойно: они обедали, потом вместе ходили гулять и по магазинам, вечером снова смотрели видик, на сей раз «Бриллиантовую руку».

Олег позвонил в начале двенадцатого, как и обещал.

– Хочешь поговорить с ним? – предложила Леля Карине, сама наговорившись всласть.

– Нет, не хочу, – твердо сказала та. – Передай ему от меня привет.

– Олежка! – закричала Леля в трубку. – Тебе привет от Кариши. Что? А, хорошо! – Она повернулась и сообщила: – Тебе от него тоже привет. Очень большой.

– Спасибо. – Карина зачем-то встала с дивана. Ноги сами понесли ее на кухню. Она включила воду и принялась мыть стоящую в раковине одинокую чашку из-под кофе.

Ей было невыносимо больно. Что толку подходить к телефону? О чем они могут поговорить в присутствии Лели? Только перекинуться пустыми, ничего не значащими фразами.

А она так соскучилась! Прошло всего два дня, но кажется, что пролетела неделя. Или даже месяц.

Как она будет без него? Невозможно, страшно себе представить.

Карина услышала сзади мягкие шаги.

– Ты зря не подошла к телефону, – Леля обняла ее за талию, – Олежка мог обидеться.

– На что обижаться? – резко проговорила Карина, вытирая чашку. – Я ему не жена.

– Ой, ну что ты! – Леля ласково погладила ее по плечу. – Мы же тебя любим как родную. И я, и он тоже. Давай поставлю на место. – Она протянула руку к чашке.

– Сама поставлю. – Карина отстранилась, вернула чашку на полку и вытерла руки.

– Ты на что-то сердишься? – Леля смотрела на нее с недоумением и виновато. – Я опять сморозила что-то не то, да?

– Нет, все в порядке. – Карина вдруг ясно осознала, что еще пару таких дней, и она больше не в силах будет сдерживаться. Чего доброго, сама выложит Леле всю правду. Натянутые до предела нервы отказывались подчиняться, в горле стояли слезы.

– Все в порядке, – повторила она, с трудом заставляя голос звучать ровно и доброжелательно. – Если ты так хочешь, завтра я с ним поговорю.

«Последний раз, – решила Карина. – Самый последний. А потом съезжу к Верке, договорюсь с ней обо всем».

– Вот и хорошо, – обрадовалась Леля, для которой ее борьба с собой осталась незамеченной, – пойдем ложиться.

49

Однако назавтра Олег не позвонил. Леля напрасно торчала у аппарата до полуночи и даже дольше. На нее жалко было смотреть.

– Что-то случилось, – приговаривала она ежеминутно, прохаживаясь взад-вперед по коридору, – что-то произошло.

– Ничего не произошло, – сердито сказала Карина. – Просто устал после концерта и лег спать пораньше.

Она прекрасно помнила, как в Суздале Олег совершенно позабыл о необходимости звонков в Москву. Лелино нытье и мелькание перед глазами выводило ее из себя.

– Перестань психовать, ложись спать. Он завтра позвонит, вот увидишь.

– А вдруг не позвонит?

Карина, ничего не ответив, безнадежно махнула рукой и ушла в комнату. Вскоре следом приплелась Леля, с убитым видом принялась разбирать диван.

Карина поднялась с кресла, молча отстранила ее, сама вынула одеяла, подушки, постелила простыню.

Леля стояла рядом и виновато шмыгала носом.

– Нельзя быть такой несдержанной, – укорила ее Карина. – Ты как вулкан, вокруг тебя земля дрожит.

– Знаю, – Леля горестно вздохнула, – но ничего не могу с собой поделать.

Назавтра утром Карина видела, как она изо всех сил пытается владеть собой, деревянно улыбается, нарочито старается не глядеть на телефонный аппарат, то и дело заводит какой-нибудь никчемный, пустой разговор.

Часа в три пополудни Леля вдруг начала одеваться.

Натянула сапоги, шапочку, достала с вешалки пальто.

– Ты куда?

– Пойду пройдусь. Куплю йогурт.

– У нас же есть.

– Банановый. А я хочу клубничный.

– Погоди, сходим вместе.

– Да не надо. Я быстро,