Книга Империи глубокого космоса. Прелюдия. Моя тысячелетняя любовь - Алекс Кинсен

не хочу.

Он заходил в здание командного блока, но остановился и счел нужным ещё раз уточнить:

— Я не приказываю, Хагнарат, но очень прошу. Не показывайся Рэю. Он читает мысли на других частотах, не таких как мы. Ты не можешь от него закрыться. Может наводить морок, проникать в сны. Он один из нескольких последних представителей расы айгэнтов. Беспринципные твари. И ты его заинтересовала.

— Что же это я всех так интересую? Серая земная мышь?

— Ты прекрасно знаешь, что это не так. Твои способности удивляют даже меня.

— А разве они передались мне не от тебя?

— Хаг, это не вирус или другая зараза. Я не могу их передать. Способность управлять энергиями — это особое стечение и переплетение потоков твоего сознания. Это свобода твоего сознания и его способность погрузиться в самую суть вибраций тех процессов, которыми тебе удается управлять. Это только твоя заслуга. Я предполагаю, что сказывается опыт десятков тысячелетий блуждания твоей души по Вселенной. Земля же слишком плотная, поэтому там тебе не удавалось реализовать всё это. Но на наших частотах вибрации всё благоприятствует твоему раскрытию.

— То есть каждый землянин, попадая на частоты вашего измерения может стать таким крутым?

— Неет, — он хихикнул. — Ты особенная, фурия. Я же сказал, по меркам человеческих душ ты та ещё старушка.

И он всё-таки ушел. Я пожала плечами. И с чего это я особенная? Я так и думала, что со мной что-то не чисто. Не могут все эти парни бросаться на улучшенный регенератором бюст. Им что-то сильно нужно, но что — остается загадкой.

Но в одном он был прав, на Земле моё тело всегда скрипело, хрустело и ныло так, будет ему лет тысяча, не меньше.

ГЛАВА 23

Вновь всеми отшитая я приступила к своему «любимому» занятию и начала слоняться по коридорам. Ни книги, ни фильмы, ни тем более новая информация сейчас не воспринималась травмированным мозгом. Чёрт, всем наплевать, что мне тут пришлось пережить. Носятся со своим мирным договором. А регенератор, между прочим, психику не восстанавливает! Прихватив бутылочку горячительного, очень горячительного тиутиоаданского пойла, я подумала, а почему бы мне не провести себе экскурсию по местному планетоиду. Ведь я больше не пленница. Внушив часовым срочно забыть то, что секунду назад они выпустили архаит за пределы охраняемого периметра базы, я вышла в желтую степь Раггануда. Обычная запыленная проселочная дорога, каких миллионы на моей родной планете. Куда она здесь ведет? Кажется, все спускаются на базу прямо с орбиты на катерах или ва.

Я шла около получаса. По обеим сторонам от тропы переливалась прекрасными ветряными волнами перламутровая трава. Ласковый ветер слегка обдувал лицо. Я втянула носом воздух.

— Господи! Какой запах! — Запах степи! Моей родной земной степи! Вспышки памяти. Похожая степь, только разнотравье. Лето, такое жаркое, что траву почти выжгло, но она не перестала пахнуть. Запах. Такой густой и насыщенный, что, кажется, его можно кушать ложкой и насыщаться только им. Вдалеке горы, на них виноградники. А за ними море. Я точно знаю, что за ними море! Где же это? Откуда я? Мои мальчишки бегут ко мне по берегу, когда я возвращалась с одиночной прогулки. И кричат:

— Мама! Смотри, я нашел куриного бога!

— А я два!

Море такое бирюзовое, галька серая, розовая, желтая, белая, вперемежку с песком. А по небу плывут облака. Мы лежим на песке и радуемся, когда они укрывают нас ненадолго от палящего, но такого родного солнышка, давая небольшую передышку прищуренным глазам.

— Мама, смотри как я умею! — Кричит младший, кувыркаясь в воде вверх ногами.

— А я вот как!

Я упала на колени в белую пыль дороги. В пыль упали мои слезы. Я отдала бы все на свете, даже принесла в жертву непонятные мне отношения с самым сногсшибательным мужчиной во Вселенной, лишь бы обнять их сейчас. Да и какие отношения? Он так и не сказал ничего с тех пор, как мы встретились вновь. Не попытался сблизиться, поцеловать, сказать, что всё будет хорошо. Может быть не как раньше, но тоже не плохо. Общие фразы, выяснение отношений и даже одна драка. И что мне теперь думать? Ненавижу неопределенность, подвешенное состояние, темноту неизвестности впереди.

Боль скрутила грудную клетку. Надо вставать. Надо встать и идти. Только идти. Если остановлюсь, я так и не дойду до своих малышей. Если остановишься — не придешь никуда.

Я брела ещё около часа, когда короткий световой день Раггануда стал заканчиваться. Не хочу туда, ко всем этим сильным мирам сего. Я села на ровную полянку выжженной, но отчего-то очень мягкой травы. Повернулась спиной к невысокому кустику и закрыла глаза. Вспомнила, что умею медитировать. Наслаждалась запахом, ветром, мягкой травой, ласково погладила поверхность планеты.

— Раггануд. Мне отчего-то очень уютно здесь, сейчас. Только ты и я. И внезапно плотные облака планетоида немного расступились на горизонте, давая возможность заходящей звезде окрасить их красными, оранжевыми, золотыми, розовыми, сиреневыми полосами. Это было… Невероятно! Как на Земле, только более фантастично, более ярко, эмоционально, волшебно. Я смеялась как ребенок! От счастья, от красоты, от сейчас.

— Я обязательно принесу на Землю воспоминания о тебе, Раггануд! И расскажу своим ребятам о том, что мы с тобой подружились!

И в этот момент у меня не было никаких сомнений. Я вернусь! Вернусь к ним! Звезда села, и на моё «убежище» опустились сумерки. Я раскинула свои голографические глазки, чтобы убедиться, что здесь безопасно. Здесь было безопасно. Одинокие зверьки, вроде тушканчиков забавно прыгали по степи, в земле копошились жучки, а ветер окончательно разогнал облака надо головой. Впервые за все это время. От света мириадов звёзд стало светло и уютно.

— Спасибо, Раггануд. Теперь мне пора возвращаться. И я буду видеть дорогу почти как днём!

По мере приближения к базе, сердце вновь наливалось свинцовой тяжестью. Я то и дело глубоко вдыхала словно перед битвой, репетируя и заранее проигрывая в голове наш разговор.

Сейчас я все выясню, Сган. Эта неопределенность угнетает меня до предела. Я уже была замужем как-то так. Он изводил меня молчанием, позами, обидами, причин которых я совершенно не понимала. Это могли быть неубранные бумаги, непостиранные трусы, слишком долгая прогулка в магазин или лишняя потраченная мелочь, что совершенно не было критичным для бюджета. Но он становился в позу на долгие дни, не вдаваясь в подробности или хотя бы объяснения. Больше не хочу, спасибо.

В базу я проникла уже без внушения, чем вызвала удивление пары аллионских