Книга Тень сфинкса. Удар из зазеркалья - Грэм Мастертон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему миссис Лайтфут не сказала мне ни слова? Ведь сегодня — мой последний день в школе. Через час приедет такси. Разве трудно в такую минуту быть немного повежливее?
— Как ты думаешь, чем вызван обморок у Бет? — задала ей встречный вопрос Гизела.
— Понятия не имею. А ты? Я стояла спиной к дому, рисовала на луждйке около двадцати минут. Затем услыхала детский крик и настолько испугалась, что не сразу пришла в себя. Знаешь, такое часто бывает, если внимание чем-то поглощено, особенно, если пишешь что- то или рисуешь. Я обернулась, но за спиной никого не увидела. Окна в доме были открыты, значит, крики раздавались оттуда. Я подбежала к ближайшему — это оказалось окно класса для письменных работ.
— Ты видела, как я бежала к библиотеке?
— Нет, не видела. Вероятно, ты добралась до цели быстрее меня. Когда я подбежала к классу, ты уже находилась там и стояла на коленях, склонившись над Бет.
— Я попала в класс через библиотеку>—объяснила Гизела. — А ты прибежала прямо к окну классной комнаты с лужайки. И на это у тебя ушло все же больше времени.
— Я так испугалась. — По глазам Фостины чувствовалось, что она умоляет подругу простить ее за медлительность. — К тому же я не столь подвижна, как ты.
— Ты стояла у окна прямо напротив двери в холл. Дверь была распахнута. Ты никого не заметила?
— Нет, нет. — На лоб Фостины набежали морщины, и в ее голосе послышалась какая-то неуверенность. — Нет, не могу утверждать, что я кого-то там видела…
— Ну, а что ты вообще видела? — нетерпеливо перебила ее Гизела.
— Теперь, когда ты сказала об этом, я припоминаю, что у меня возникло ощущение… такое ощущение, будто кто-то движется в холле. Но освещение было тусклое из-за поднятых наполовину жалюзи венецианских окон. На дворе было жарко. К тому же я не обращала внимания на то, что происходит в холле. Я высматривала вас и Бет, а вы были в классной комнате.
— Ты рисовала на лужайке, когда я возвращалась по тропинке от ручья, — продолжала Гизела. — И твои движения показались мне ужасно замедленными, неестественными. Тебе было плохо?
— Нет, я чувствовала себя хорошо. Просто какое-то сонное состояние. Мне с трудом удавалось преодолевать дрему и не закрыть глаза. Этот ужасный вопль словно пробудил меня…
— А как ты сейчас себя чувствуешь?
— Неплохо, — со вздохом ответила Фостина. — Просто… немного устала. — Она слегка улыбнулась бледными губами.
— Помочь тебе собрать вещи? — предложила Гизела.
— Очень мило с твоей стороны. Только у меня с ними немного хлопот. Я все сделала сегодня утром. Вещей у меня мало.
Перевязав кожаным ремешком и закрыв последний из трех довольно потрепанных чемоданов, Фостина взяла с тумбочки возле кровати книгу — старый фолиант в кожаном переплете с золотым тиснением и с потрепанными краями.
— Это — твоя книга, — сказала она с чувством неловкости. — Первый том «Воспоминаний» Гете. Я набралась смелости и взяла ее с твоей полки, когда тебя не было.
— Благодарю. — Гизела, взяв книгу, посмотрела на форзац. Выцветшими светло-коричневыми чернилами кто-то написал мелкими буквами «Амалия де Буасси, Нойвельке, 1858». Что-то опять дало о себе знать на смутной границе сознания, но так и не выплыло в памяти…
— Может, пойдем ко мне и выпьем по чашке чая на дорожку? — неожиданно предложила Гизела. — У тебя еще есть несколько минут до прихода такси.
Когда они вошли в комнату Гизелы, день почти угас. Она включила настольную лампу под шелковым янтарным абажуром, заварила чай на спиртовке и подала его с дольками лимона на старомодном сервизе.
— За твои будущие успехи! — Гизела элегантным движением подняла свою чашку так, словно это был бокал с вином. — Пусть следующее место работы будет для тебя удачнее!
Но у Фостины не было настроения для взаимной галантности. Она отставила в сторону чашку, едва пригубив из нее.
— У меня нет будущего, — резко сказала она.
— Чепуха! Пей чай, пока не остыл. Тебе станет лучше.
Подчиняясь ее уговорам, Фостина выпила чашку. Она всегда соглашалась молча, или лучше сказать— «под влиянием внешнего воздействия».
— Ну, теперь мне пора. Спасибо. — Она поставила на стол пустую чашку. — Я не могу заставлять таксиста ждать. Можно опоздать на поезд в Нью-Йорк.
— Я провожу тебя до ворот, — предложила Гизела. — Не забудь прислать свой точный адрес, как только окончательно устроишься.
Девушки вышли в холл. Покидая навсегда школу в эту промозглую ночь. Фостина казалась какой-то маленькой, одинокой в своем тонком застегнутом наглухо голубом пальтишке. Она шла на несколько шагов впереди Гизелы. Сделав поворот, они подошли к лестнице, на верхней площадке которой возвышалась неподвижная фигура миссис Лайтфут. Одна рука ее покоилась на балюстраде, и она вглядывалась с лестницы в неосвещенный холл.
У нее была новая прическа. Ее тронутые сединой волосы были уложены в кольца, а вечерний туалет был выдержан в камейных тонах. Кроме того, на ней была выходная накидка из темно-серого вельвета, ниспадающая тяжелыми складками до щиколоток и покрывающая шифоновую юбку, а из-под нее виднелся носок сатиновой туфли того же цвета. Вокруг шеи были заметны белые пятна — горностаевая Оторочка, цветок капского жасмина и нитка жемчуга. Вельветовые рукава достигали лишь до локтей. Дальше их сменяли длинные перчатки безупречно белого цвета. Ее глаза напряженно выискивали кого-то в темноте, а голос отличался строгостью и резкостью:
— Мисс Крайль!
— Слушаю вас, миссис Лайтфут!
Миссис Лайтфут от этих слов сильно вздрогнула и, повернувшись, устремила свой пронзительный взгляд на Фостину. Наступила короткая мертвая тишина, в которой было слышно даже их дыхание. Первой ее нарушила Фостина.
— Вы меня звали?
Миссис Лайтфут заговорила, и в ее голосе уже не чувствовалось прежнего апломба.
— Давно вы там стоите?
— Всего секунду, — ответила девушка, нерешительно улыбаясь. — Я так спешила, что хотела проскользнуть мимо вас по лестнице. Но вовремя одумалась. Такой шаг с моей стороны можно было бы расценить как ужасную грубость.
— Несомненно, мисс Крайль, несомненно, — согласилась миссис Лайтфут, плотно сжав губы. — Если вы так торопитесь, то не стану вас задерживать. Всего хорошего! — В развевающемся на ходу наряде она спустилась по лестнице, сохраняя всю свою грациозность.
Фостина с Гизелой следовали за ней на почтительном расстоянии. Когда она дошла до последней ступеньки, из гостиной вышла Арлина в черном платье, белом фартуке и зажгла свет. Вспышка лампы осветила пустой холл. Никто не мог догадаться, что же приковало внимание миссис Лайтфут к этому месту.
— Ты появилась слишком
