Книга Эклиптика - Бенджамин Вуд

завалена вещами, но и что-то еще. Заметив мое замешательство, Куикмен ткнул большим пальцем в сторону письменного стола: – Стол раньше стоял у окна.

– Так быстро приелся пейзаж?

– Полезно время от времени менять картинку перед глазами. – Он уселся на деревянный стул на колесиках и принялся теребить высокую спинку, где недоставало нескольких прутьев. – Да и птицы отвлекают. Если долго на них пялиться, у них появляются характеры. А теперь, едва подниму голову, вижу себя в зеркале. Один взгляд на эту рожу действует как доза слабительного.

– Подтверждаю.

Он почти улыбнулся. Свет в комнате был приглушенный, как в букинистической лавке. Зажженная лампа освещала пустой стол.

– Ты не работаешь? – спросила я.

– Не могу же я одновременно писать и развлекать гостей. Я не Гертруда, мать ее, Стайн.

В прошлый раз, когда я заглядывала в эту комнату, а было это много сезонов назад, на тумбочке у кровати лежала стопка листов – рукописные, с загибающимися краями, придавленные тусклой медной фигуркой. По толщине эта стопка могла сравниться со шлакоблоком. Теперь она была в четыре раза тоньше, а сверху стоял стаканчик айрана с наполовину оторванной фольгой.

– Я искала Эндера, – сказала я. – Не хотела тебе мешать.

– Понятия не имею, где он, но я рад, что ты зашла. – Перебирая ногами, он крутанулся на стуле и подъехал к комоду. Открыв верхний ящик, он достал оттуда какой-то сверток. – Весь день не могу сосредоточиться. Я пытался уснуть, но такого беспокойства не испытывал со времен войны.

– Ты был на фронте? – Я всегда подозревала, что Кью где-то служил, но не ожидала, что он заговорит об этом сам. Мужчинам его возраста, вернувшимся с войны, была свойственна обреченная молчаливость, в которой слышались отголоски воспоминаний слишком шокирующих, чтобы о них рассказывать.

Он со вздохом кивнул:

– Да, был. В саперах. Участвовал в боевых действиях в Неймегене[50], затем получил ранение. Прострелил себе ногу, если быть точным. Так что не смотри на меня влажными глазами. Я никакой не герой.

Куикмен подкатил к столу и начал разворачивать сверток. Это была футболка – бледно-голубая, заскорузлая под мышками. А внутри лежали карточки. Целая стопка карточек, соединенных клейкой лентой. Кое-где чернила смазались, но иероглифы все равно можно было разобрать.

– Откуда они у тебя? – спросила я, подойдя поближе.

Куикмен опустил взгляд на карточки.

– Взял со стола мальчика, пока ты ходила за директором.

– Почему?

– Я и сам себя спрашиваю. Наверное, из чувства долга. Пусть даже… – Куикмен вынул из кармана трубку и сунул ее в уголок рта. – Пусть даже мы были едва знакомы. Господи, Нелл, я не знаю. Когда держишь кого-то вот так на руках, такого юного и уже мертвого, у тебя… Это не проходит бесследно. У меня было ужасное чувство, будто я его подвел. И тут я увидел карточки. И решил их забрать.

При свете настольной лампы карточки с каракулями были похожи на экспонаты из музея древностей. Я все еще не знала, что там написано.

– Ты перевел их?

– Частично.

– И?

– Они очень странные. Как и сам мальчик, по правде говоря. – Куикмен взял карточки в руки и стал листать. – Взять хотя бы вот эти. Текст похож на рекламу. Что-то вроде памятки о здоровье населения от Объединенной фруктовой компании – я не шучу. Я старался как мог, но в самом языке статьи есть что-то неуклюжее. Посмотрим, что ты на это скажешь.

Он достал из ящика стола желтый блокнот с карандашными записями и, вынув трубку изо рта, начал читать:

– Как добавить жизни вашим годам (многоточие) и годы к вашей жизни (восклицательный знак). Вы наверняка замечали это на примере своих знакомых. Одни люди в шестьдесят или даже в семьдесят лет успевают больше и получают от своих занятий больше удовольствия, чем иные в пятьдесят или даже в сорок (восклицательный знак). Велика вероятность, что, внимательно понаблюдав за ними, вы извлечете парочку ценных уроков. Они выбрали себе правильных родителей (в скобках: Это как-то связано с наследственностью – или “с родословной”, не уверен насчет этого слова). Работа приносит им радость (в скобках: Тут уже связь очевидна). Быть может, вы обнаружите, что люди, которые живут дольше и счастливее других, потребляют правильные продукты в достаточных количествах. По словам ученых (возможно, здесь просто “врачи”, но “ученые” больше подходит по смыслу), сбалансированная диета может буквально затормозить процесс старения. (“Затормозить”. Звучит как-то по-американски, тебе не кажется? Постой. Я потерял место…) А это значит много белка – строительного материала для поддержания вашего организма в исправном состоянии. Витамины и минералы – чтобы ваши глаза блестели, волосы и кожа оставались здоровыми (многоточие), а мысли позитивными. Высококалорийная пища – топливо, которое даст вам заряд бодрости и жизнерадостности. – Кью широко раскрыл глаза. – Не уверен, что тебе надо слушать дальше.

– Это еще не все? – спросила я.

– Это только начало. – Прочистив горло, он перелистнул страницу. – Из этого не следует, что вы должны есть много. Наоборот, чем старше мы становимся, тем меньше нам требуется еды. Возьмите, к примеру, банан. Возьмите его (восклицательный знак), очистите его, съешьте его (восклицательный знак). Он сытный и питательный. В нем содержится сбалансированный запас витаминов и минералов, а также сахар природного происхождения – полезный источник энергии. Нарежьте банан в миску и добавьте молока (многоточие). Вы получите белок, столь необходимый для исправной работы всего организма, а заодно (не знаю, есть ли такое слово) костестроительный (возможно, речь про рост костей) кальций. Мегапросто приготовить. (Тоже довольно по-американски.) Мегапросто съесть. Мегапросто переварить. Между прочим, врачи рекомендуют употреблять бананы при сильных расстройствах пищеварения. Необязательно быть очень голодным (в скобках: или даже очень старым), чтобы побаловать себя этим незамысловатым перекусом (восклицательный знак). (И дальше слоган.) Объединенная фруктовая компания. Здоровье и удовольствие с правильным, разнообразным питанием.

Куикмен бросил блокнот на стол и снова вцепился зубами в трубку.

– Если ты знаешь, что это, с радостью послушаю. Я вот не имею ни малейшего представления. Кем же был этот парень, если в голове у него творился такой цирк?

Ответов у меня не было.

– Не знаю, но мы явно могли сделать для него больше, пока он был жив.

Кью промолчал.

– Ты перевел что-нибудь еще?

Он вздохнул.

– Примерно половину карточек. Там была реклама “кадиллака”, энциклопедии “Британника” и слуховых аппаратов “Зенит”. Официально заявляю: я ни хрена не понимаю.

– Продолжай, ладно? – попросила я. – Это все, что у нас от него осталось.

– Хорошо. – Кью поскреб бороду и откинулся на спинку стула. – Я за что угодно ухвачусь, лишь бы отвлечься. А впрочем… – Он выпрямился и повернулся ко мне лицом: – Остались ведь не только карточки. Он пришел сюда с полным мешком вещей. Наверняка нам удастся выцепить что-нибудь еще.

* * *

Разбитое окно в домике Фуллертона было заколочено фанерой.

– На время, – сказал Эндер. – Я заказать завтра стекло.

Он отпер дверь и включил верхний свет. Мастерскую окутало туманное люминесцентное сияние. Я старалась не смотреть в ванную, где отпечаток мальчика все еще хранился в пространстве, точно оптическая иллюзия. В воздухе стоял резкий запах хлорки. Бетонный пол был сухой, с кровати сняли постельное белье. Гитару убрали на шкаф.

– А что с лампами? – спросила я, заметив, что они выключены из розеток.

– Для безопасносси, – ответил Эндер. – Надо сначала проверять.

В глубине комнаты стоял чертежный стол,