Книга Одесская сага. Троеточие… - Юлия Артюхович (Верба)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Людка, помахав топором, поинтересовалась, что, собственно, понадобилось вечернему гостю.
– Мак! – отозвался придурок с забора и протянул руку.
В середине огорода цвело несколько кустов бело-сиреневого садового мака. Уже образовалось пару зеленых головок.
– Не лезь сюда! Я тебе так отдам! Давай под забором жди! – прикрикнула Люда.
Тень на заборе качнулась и мяукающим блатным тягучим говорком отозвалась:
– Смотри, мля, там аккуратнее, головки не повреди.
Люда вынесет куст мака, как каравай, на лопате, прямо с куском земли, и откинет подальше.
– И шоб больше не приходил! Муж через полчаса вернется!
Она возвратится с топором в дом, не выпуская его из рук, закроет форточки, потом откроет, потом выйдет и спустит с цепи собаку, которая могла разве что зализать до смерти.
А потом сядет на стуле между гостиной и спальней, не выпуская свое оружие из рук:
– Тося, да сколько можно?! Ну почему я?! Почему я вечно одна?! Это когда-нибудь закончится?
Через пару часов, наревевшись и замерзнув, Люда решит, что пусть убивают, и ляжет на диван с топором под головой. Спала она чутко. Да и пройти по коридору от веранды к комнатам незамеченным было невозможно – деревянные половицы вместе с платяным шкафом, стоящим в коридоре, громко скрипели и стонали даже под худосочной пятилетней Лесей.
Еще через пару дней, оправившись от испуга, в обеденный детский сон Людка прилегла с книжкой к дочерям на огромную спаренную кровать. Кого-то за забором лениво оббрехала старая Альма.
И тут в летней звенящей тишине раздался тихий, но совершенно узнаваемый скрип. Кто-то очень медленно крался по коридору.
Людка жестом показала дочкам: «Тишина!»
Юля накрыла Лесю с головой одеялом. Людка с грохочущим сердцем подхватила топор (как хорошо, что она его даже днем не оставляла на веранде) и стала за дверь. Главное, чтобы вор сначала зашел сюда, а не свернул через гостиную в спальню беззащитной Ксени.
Бесконечных несколько минут по коридору шаги замирали, и дальше кто-то пытался беззвучно скользить, но шкаф вздыхал, как обычно… Людка перебрала пальцами и вцепилась в рукоять до белых костяшек…
Дверь резко распахнулась.
Людка прыгнула вперед и чуть не рубанула в лоб свою свекровь.
– Ой! – отпрыгнула та. – Ты шо, совсем одичала – на людей кидаться?
Людка, опустив руки, закашлялась:
– Вы… ты… вы… вы как здесь оказались?
– Сюрпрыз! Сюрпрыз хотела сделать! Ну спасибо, что не зарубили, – Феня отвесила невестке поясной поклон.
Людка приходила в себя.
– Я что, калитку не закрыла?
– А шо там ее открыть веткой? – парировала Фе-ня. – Ты смотри, чуть смертоубийство не устроила, а еще обижается!
Она подожмет губу и выйдет подобрать на пороге дома свою сумку с пирожками.
Отбыв визит вежливости, Феня одарит внучек десятью рублями. Каждую. За чаем узнает, что ее сын снова выиграл какие-то соревнования в Таллине, но вернется только через три дня.
На такую огромную сумму, особенно по детским понятиям, можно было неприлично кутить. И Люда, накормив Ксеню и вынеся судно, выедет на пару часов до большого магазина на шестнадцатой Фонтана. Там был промтоварный рай. Сестры проявили единодушие и купили божественно воняющие неоновые краски в тюбиках, огромные папки с акварельной бумагой, и тут Леся подняла глаза и уставилась на верхнюю полку.
– Я хочу куклу, которая идет в тюрьму! – заорала она. – И тюрьму тоже! Обязательно!
Украшением витрины дачно-курортной стекляшки был настольный мини-бар в форме крепости с откидным подвесным мостом, служившим одновременно дверью башни. В средневековое великолепие помещалось четыре винных бутылки. Решетки на окошках, бойницы и черные цепи. Роскошная вещь. Рядом, с задранной ногой, стояла кукла в красном платочке и в сарафане в горошек. Кукла стоила дороже десяти рублей, а бар – больше ста. Праздничные покупки были омрачены.
– Я хочу ту тюрьму! – канючила Леся.
– Сейчас я тебя в нашу отведу, – устало пообещала Люда.
Когда Толик к выходным вернется из гонки, приехавшая мама Феня довольно погладит рукой металлический блестящий кубок, примет прибалтийский набор вышитых льняных салфеток и модные духи «Дзинтарс» и назидательно шепнет сыну на прощание:
– Очень порядочна жэнчина твоя Людка. Я тут заехала, – она замнется, – ну, заехала проверить, чтоб она себе хахаля, пока ты там уехал, не завела. А то кто тут в частном секторе уследит, – а нет. Не было никого.
Разве можно сравнить Людкино добровольное дачное заточение с той одиночной камерой, в которой оказалась Ксеня со своими царскими замашками, любовью к жизни и потрясающим бухгалтерским мозгом. Она тыкала палкой от швабры в маленький телевизор, переключая каналы, читала свежие газеты и несвежие журналы. Люда по ее просьбе приносила сто раз перечитанные книжки из семейной библиотеки. Ксеня не могла двигаться, с трудом подписывала ведомость у почтальона, получая пенсию, но по-прежнему продолжала в голове считать. Шел третий год ее мучений в здравом уме и полудохлом неподвижном теле. Если речь почти вернулась, то тело однозначно угасало – и ни массажи, ни упражнения, которые добросовестно каждый день делала ей Людка, не помогали.
Ксеня сверху вниз внимательно рассматривала внучатую племянницу, которая, пыхтя, под «рельсы-рельсы, шпалы-шпалы», растирала ее ступни.
– Надо продать дом, – вдруг выдала Ксения Ивановна.
Людка от изумления перестала тереть теткину ногу и подняла глаза:
– Почему?
– Сезон. Апрель, лучшее время.
– Я не об этом. Зачем вообще продавать?
Ксеня буравила своими масляными черными глазами Люду:
– Потому что. Ты там жить не будешь. Мне не жалко, но сад и Чубаевка точно не твое, да и родственнички, шакалы, как только я сдохну, отгрызут у тебя все добро с руками. Не справишься ты с со Светкой Панковой и прочими. Поверь, там одна Лидка чего стоит, несмотря на свои восемьдесят пять. Первая за долей явится.
– Подождите. Вы что, умирать собрались? Плохо себя чувствуете? Лето же впереди, дача.
– Не будет дачи этим летом.
– А как же Саша?
– Все так же, как и десять лет назад… Не вернется. Даже если он жив. Я бы тоже не вернулась. Где сейчас маклера собираются, знаешь?
– На проспекте Мира вроде, в районе площади Мартыновского.
– И на Черемушках. По пятницам, – отозвалась Ксеня. – Откуда знаю? Газеты умею читать. Милицейские сводки очень полезная вещь.
