Книга Мне нужен самый лучший! Как не испортить себе жизнь в ожидании идеального мужчины - Лори Готтлиб

На самом же деле художник-гончар немало зарабатывал, продавая свои работы, и даже провел персональную выставку на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке. Через пару дней после знакомства они позавтракали вместе, но она по-прежнему не думала, что это к чему-то приведет. Он просто был «не ее тип». Казалось, ничего тут не попишешь.

Но Пейдж была страстной фанаткой народных танцев, и однажды «горшечник» неожиданно объявился на ее выступлении. После концерта они пошли в бар по соседству и «зависли» там до двух ночи, а потом провели воскресенье в художественном музее – и вскоре, к изумлению Пейдж, она была без ума от него.

– У него были такие качества, которые были мне необходимы и которые никто не вставляет в свой список, – говорила она.

Пейдж сказала, что список – это наша фантазия о том, как мы найдем себе «все в одном флаконе». Она часто слышит от одиноких женщин, что если мужчина обладает 80 % того, что есть у нее в списке, то он ей не подходит.

– С каких это пор наличие 80 % стало считаться компромиссом? – спрашивает она. – Мы придумываем себе этих фантастических мужчин – мол, у него будет такая-то карьера, такой-то цвет глаз, такой-то возраст. Это же насколько специфическими должны быть требования, чтобы вычеркнуть из списка практически всех!

Сюрприз в горшке

Я поведала Пейдж о Лорен, и она сказала, что эта история ей хорошо знакома – даже слишком.

– У женщин есть тенденция чрезмерно анализировать. Мы так часто позволяем внутреннему голосу отговорить нас от того, что могло пойти нам на пользу. Верно и обратное: если у человека есть многие качества из твоего списка, но твой инстинкт говорит: «Я не доверяю этому человеку», – это важнее, чем список.

Пейдж рассказала мне о парне, в которого была безумно влюблена до того, как вышла замуж.

– У него было все, что имелось в моем списке, – объясняла она. – Профессионал, любимый окружающими, харизматичный, симпатичный, остроумный, хорошо устроенный в жизни. Но я довольно рано поняла, что он – сущий нарцисс. Думаю, он не испытывал ко мне истинного чувства. Я была просто еще одна девушка из его аудитории. Я обожала его, но перестала с ним встречаться. Это было очень болезненно, но я сделала то, что было для меня правильным.

Пейдж говорит, что составление списков может казаться хорошим способом прояснить свое мышление; но на самом деле трудно составить такой список, который, с одной стороны, не был бы упрощенческим, а с другой – не вырывал качества из контекста. Даже когда ты составляешь список того, что ты хочешь, его пункты не равны между собой (к примеру, что важнее: возраст или честность?), а в отношении некоторых качеств дело даже не в том, есть они у человека или их нет. Часто у него есть какая-то степень данного качества – скажем, чувства юмора или финансовой стабильности, – которая может не соответствовать тому уровню, который ты имела в виду, внося это качество в свой список.

Еще списки могут дезориентировать, потому что в них речь идет о качествах абстрактных, которыми человек обладает сам по себе, но они не принимают в расчет качества, которые он будет проявлять в процессе отношений. Он может быть подходящего возраста, иметь «надлежащее» чувство юмора и «правильную» работу, но каков он будет, когда будет с тобой? Как ты будешь ощущать себя с ним? Хорошо ли вы будете ладить? Ничто из этого невозможно количественно выразить на бумаге.

Напротив, именно из работы своего мужа-гончара Пейдж взяла аналогию, которую считает существенной для отношений.

– В Америке, – говорит она, – гончар покрывает горшок глазурью, ставит в электропечь и точно знает, как он должен будет выглядеть, выйдя из печи. А вот японец ставит горшок в печь, которая топится дровами и где возможны перепады температуры, а когда достает свое изделие, оно не всегда выглядит так, как ему «полагается» выглядеть. И тогда японец говорит: «О, гляди-ка, вот что пламя сделало с горшком – и это великолепно!» Он считает, что в совершенстве нет красоты.

– Поэтому, вместо того чтобы знать, каким полагается быть человеку, сидящему напротив тебя, задай себе вопрос японца-горшечника: «Что же это передо мной такое – и прекрасно ли оно?», а не думай: «Он не такой, как надо; ему следовало выглядеть так-то». Ты должна задавать себе вопрос «нравится ли мне это?» вместо вопроса «насколько это совпадает с тем, чего я, как мне кажется, хочу?». Люди могут преподносить сюрпризы.

Я рассказала ей о длиннющем списке, который составила несколько месяцев назад, когда подруга надоумила меня это сделать. Пейдж в ответ предложила мне вместо списка того, чего я хочу от мужчины, составить список тех качеств, которыми обладали мои прежние бойфренды, а потом подумать о том, настолько мало или много мой список значил для этих отношений в их конце. Когда она расспрашивает людей, счастливых в браке, о том, насколько их мужья совпадают с их списками, те часто признаются, что их супруги не соответствуют многим критериям – зато отвечают наиболее важным.

– Это касается переоценки полезности твоих критериев, – объяснила она. – Многие, встретив своего мужчину, понимают, что список их только дезориентировал, а то и вовсе ни на что не годился.

Расставание с моим списком

Я еще раз рассмотрела свой список покупок для «Магазина Мужей». Я думала, сколько раз мне следовало выбросить этот список, вместо того чтобы выбрасывать парня, который ему не соответствовал. Кстати: я пошла на второе свидание с Шелдоном № 2! Когда он заехал за мной и стоял у моего порога, улыбаясь своей замечательной улыбкой, он выглядел еще симпатичнее, чем на первой прогулке. Вскоре долгий ужин в отличном кафе перешел в танцы в баре, которые перешли в прогулку по пляжу – и, не успели мы опомниться, а шести часов как не бывало. Мне с ним было приятнее, чем на многих свиданиях с мужчинами, которые действительно соответствовали критериям из моего списка.

Так что я решилась. Я собиралась расстаться со своим списком. Но как?

Я, конечно, могла просто забыть про него, но чувствовала, что сделать это надо более осязаемым способом. Мне нужно было физически отделаться от всех своих дурацких требований, чтобы по-настоящему раскрыться навстречу другим возможностям.

Я подумывала о том, чтобы изрезать его на полоски в шредере, но это не показалось мне достаточно кульминационным актом для такого случая. Символический жест виделся здесь более уместным. Может, отослать его куда-нибудь – скажем, в женский университетский клуб в качестве поучительной истории? Может, закопать его где-нибудь, как капсулу времени в память о неверном подходе к личной жизни, которую я могла бы выкопать через 20 лет после сегодняшнего дня?

Или предложить своим подругам-одиночкам, если они захотят ко мне присоединиться, принести свои списки на пляж и предать их совместному сожжению на большом костре? Но это показалось мне слишком банальным – кроме того, я ощущала, что расстаться со своим списком я должна самостоятельно. Как ни безумно это звучит, я хотела найти способ, символизирующий то личностное изменение, которое я сейчас воплощала в своем способе поисков партнера. Помимо того, что все это мероприятие было довольно «смутительным», оно казалось еще и слишком личным, чтобы с кем-то им делиться.