Книга Сила Воли - Юрий Иванович

И ничего не сделаешь… Как любили в это время говорить некоторые местные аборигены: лес рубят — щепки летят.

К слову сказать, Киллайда Паркса совершенно не волновали ни сами щепки, ни весь лес в целом. Лишь бы на его полянке всё было чисто, спокойно и мирно. И в этом плане он тоже постарался сделать всё возможное и невозможное. Потому что догадывался: при громадной, неконтролируемой волне репрессий они с Настей могут тоже пострадать. И поводов для этого неразборчивая в средствах государственная махина отыщет сколько угодно.

Так что надо сделать, чтобы случайно не попасть под раздачу? Правильно, спрятаться. Да так, чтобы тебя не нашли. Или ещё лучше, вообще не обращали на тебя внимания. Ещё лучше, чтобы у тебя имелось стопроцентное при этом алиби. А вот способов для этого имелось маловато.

Первый: оказаться на день раньше в тюрьме. Точнее в камере предварительного заключения. Ещё лучше: в пункте временного задержания, где с тобой якобы разбирались в ту самую злополучную ночь. Да и не только с тобой, а с молодой женой, чтобы она не осталась неохваченной тотальной проверкой.

Увы, такое алиби не подходило в первую очередь из-за Анастасии. Запереть юную супругу в казённый дом? Среди уголовников и милиционеров, не далеко от них ушедших? Нет! На такое идти было нельзя! Мало ли что там может случиться…

А вот более мягкий вариант, при котором молодые студенты окажутся вне всяких подозрений в связях с преступными элементами, подходил идеально. Так что ещё первого декабря Александр и Настя попали в главную городскую больницу с сильным пищевым отравлением. При этом мемохарбу, уже совершившему предварительные сеансы гипноза с кем надо, не составило особого труда получить семейную палату на двоих. Ну и попутно практически избавиться от всяких разных утомительных процедур в виде промывания прямой кишки, желудка и приёма кучи всяких лекарств. вернее врачи и медсёстры твёрдо верили, что пациенты и лекарства принимают регулярно, и на процедуры ходят, чуть ли не ежечасно, и больницу ни на минуту в течение пяти дней не покидали.

А на самом-то деле…

Кстати, во время самых тяжких репрессий в городе, когда высокопоставленные товарищи искали своих совсем не товарищей, в палату к молодым раз пять просто заглядывали некие угрюмые личности, просто сверяясь с какими-то списками. И один раз некий тип в гражданской одежде удостоил парочку короткой беседы. Точнее и не беседы, а чисто формального разговора на тему: «Не знаете ли вы о врагах народа?» А если знаете, то почему не доложили?

Молодые люди, будучи с серыми от лекарств и промываний лицами, только болезненно морщились, постанывали и… ничего не знали. Так что к ним ни малейших претензий не возникло, и алиби оказалось подтверждено.

Операция «Милостыня» завершилась успешно.

Чего нельзя было с уверенность сказать о сохранении громадного богатства, которое было реквизировано у воров и аферистов. И всё по одной причине: слишком много того богатства оказалось.

33 глава

И всё потому, что Киллайд заранее не мог представить того количества денег, валюты, золота и драгоценностей, которые ему «передадут» товарищи Тамирский и Шикалов. Его предварительная оценка варьировалась в пределах уверенности: «нам хватит для всего!». А в итоге оказалось раза в три, если не в четыре больше.

«Ну сколько там тех денег они сумеют списать и обменять на новые в первые дни? — рассуждал мемохарб до того как. — Чемодан? Ну, два! — оказалось шесть, причём здоровенных и тяжеленных. — И сколько там будет того золота с валютой? Вещмешок? Не больше!» — оказалось, что четыре. И тоже внушительного размера.

«Это же надо столько наворовать?! Столько награбить?! — это он уже отлёживаясь в больнице возмущался. — В такое время?! Когда остальной народ голодает и живёт порой в нищете?! В каких-то бараках! Без воды и нормального отопления! Не говоря уже о прочих бытовых удобствах во дворе… в такой-то мороз…» — это он успел насмотреться на капитальные бараки, в которых народ жил плотно, как селёдки в бочках.

Но что делать с излишками щедрой «милостыни», никак не мог придумать. Чтобы всё унести с собой, надо ещё четверых носильщиков нанимать. Чтобы такую ораву прокормить, надо ещё двоих или троих брать, чтобы несли продукты. Плюс проводник. Плюс собака (если понадобится). А это — уже целый отряд получается, который на границе засечь проще простого. Начнётся перестрелка с пограничниками, и прости прощай управляемая экспансия «мемо» в другие тела. А куда сознание забросит после смерти данного тела? Неизвестно…

Так что лучше откусить сколько надо, прожевать и остаться сытым, чем хватануть слишком много и подавиться. Но при этом категорически не хотелось деньги раздавать кому попало или оставлять кому придётся. Конечно, некоторую часть можно аккуратно вручить под разными предлогами, да с соответствующими напутствиями хорошим людям. Тому же профессору Эрдэру помочь, например. Материальная помощь достойным учёным никогда не помешает. Тем более что сам Корней Савович чрезвычайно помог молодым людям при обустройстве в Иркутске. Ну и нескольких его коллег поддержать материально не помешает. В меру, конечно, чтобы не привлечь внимание обиженных аферистов.

Но что делать с остальными трофеями?

Раз сам придумать ничего не мог, вполне здраво обратился к подруге:

— Ягодка! А вот скажи, если бы ты могла оставить при отъезде к нашим родителям какие-то денежки, то кому бы вручила их на пожертвования, так сказать?

Они уже о многом между собой договорились и когда о чём-то говорили вслух, старались хоть немножко шифроваться. Мало ли кто может подслушать нечаянно? Или специально…

Так что Бельских прекрасно поняла, о чём речь, и долго не раздумывала:

— Ты же сам в своём вопросе и ответил! Ну?.. Задумайся над этим словом: пожертвования. А кому их обычно дают? Правильно! В церковь. А уже там священники целесообразно поделят средства между самыми малоимущими и многосемейными.

— Пф! — зафыркал он в возмущении. Потому что уже несколько раз глубоко прозондировал сознание некоторых попов. — Нашла добродетелей! Да они сами эти пожертвования потратят и не почешутся. Сплошные лгуны и обманщики. Скорей последнее у людей заберут, вместо оказания помощи. Те ещё скоты, без стыда и совести.

— Зря ты так! — заметно обиделась Бельских. — Среди них достаточно много порядочных, кристально честных, искренне верующих людей. Так что отыскать именно их, как я уверена, несложно. Особенно, если не лениться и приложить к этому определённые усилия.

Это она так намекала на конкретные умения супруга, о которых догадалась и была частично проинформирована. И хотя Александр не скрывал своего глубокого скепсиса на счёт служителей церковного культа, утверждения подруги заставили его задуматься. А она продолжала настаивать:

— Вспомни хотя бы того батюшку, который нас с тобой венчал. Добрейшей души человек! И к нам отнёсся, как к родным детям.

«Ну да, двести рублей взять при этом не побрезговал, — вспомнил мемохарб упомянутое событие. — Хотя… Что ему было делать? Отказаться? Или дать сдачу?.. Раз дают — бери. Как здесь говорят. А бьют — жалуйся в милицию и богу. Что-то в этом роде… Так что можно, в принципе, и поговорить с самыми адекватными апологетами местной религии. Вдруг среди них в самом деле окажутся люди кристально честные, с горячим сердцем и чистыми руками?.. мм?.. Или это не про них сказано?..»