Книга Возлюбленная герцога - Сара Маклейн

И он прошел сквозь огонь, чтобы добраться до нее.

Металлическая дверь, ведущая в клуб, открылась мгновенно, словно его появления ждали. Внутри высокая чернокожая красавица с искусно подведенными глазами, мерцавшими в свете свечи, прошептала что-то на ухо другой женщине, и та мгновенно исчезла за тяжелыми бархатными занавесями.

– Я…

– Я знаю, кто вы, – спокойно ответила служительница. Она потянулась назад и приоткрыла занавесь, совсем чуть-чуть, чтобы глянуть на что-то, происходящее внутри помещения. Видимо, удовлетворившись увиденным, она снова обратила свое внимание на гостя. – Вы же помните, что маски предназначены для того, чтобы сохранять анонимность, сэр?

Сэр. Не герцог. Не здесь. Здесь у него нет титула, удовольствие от этого оказалось безмерным.

Эван оглянулся и обнаружил двоих огромных охранников с пистолетами в кобурах под мышкой. Кто-то другой мог бы почувствовать себя неуютно при виде столь грозной силы, но Эван только обрадовался. Это значило, что в этих стенах Грейс в большей безопасности, чем он мог надеяться.

Он кивнул охранникам. Они никак не отреагировали.

Тогда он взглянул на чернокожую красавицу.

– Итак?

Она протянула руку к занавеси и отдернула ее настолько, чтобы он смог пройти. Небольшая прихожая тотчас же наполнилась разухабистой многоголосицей и шальными красками вечеринки.

– Доминион ждет вас.

«Доминион».

Разумеется, это должно Доминион.

И она ждет его здесь. Чтобы он насладиться этим. Насладился ею.

Грейс. Далией. Обеими.

В нем запело возбуждение. Он посмотрел на привратницу, открывшую для него портал в мир Грейс.

– Где она?

Красотка прищурилась и оценивающе посмотрела на гостя. Отлично. Ему нравилась мысль о том, что рядом с Грейс есть люди, которые оберегают ее даже здесь, где она правит.

– Я не знаю, о ком вы говорите, сэр.

Он кивнул. Похоже, его предоставили самому себе, и тогда он сделал то единственное, что мог, – отодвинул занавесь и прошел в вакханалию Грейс.

Это не походило на все то, что ему доводилось видеть раньше – буйство цвета и звуков, смеха, криков и музыки, яркое и праздничное… никакого симфонического оркестра или струнного квартета, а только отдельные музыканты. Молодая скрипачка в большом напудренном парике музицировала в одном углу большого открытого зала, все быстрее и быстрее, а танцовщица в маске, окутанная облаком розового газа, кружилась с невероятной скоростью, ткань ее платья разлеталась в разные стороны, а зрители хлопали в такт музыке.

По другую сторону зала группка женщин в масках собралась возле большой круглой площадки, обитой роскошным темно-синим бархатом, и наблюдала за выступлением циркачки. Акробатка в прозрачном трико сгибалась и скручивалась, принимая невероятные позы, причем очень медленно, что только подчеркивало ее удивительный артистизм.

Когда она сделала стойку на одной руке, вытянув ноги так, что они смотрели прямо в потолок, женщины разразились аплодисментами.

Мимо проплыл поднос, уставленный бокалами, и с полдюжины рук, обтянутых шелком и бархатом всевозможных оттенков, потянулись к нему, а державшая поднос официантка не совершила ни единой ошибки, протягивая каждой гостье ее любимый напиток. Когда дамы, довольные, разошлись, служительница повернулась и посмотрела на него с такой приветливой улыбкой, словно с самого начала знала, что он тут стоит.

– Шампанского, сэр? – спросила она.

Он покачал головой.

– А чего пожелаете?

Она исчезла сразу же, едва он сказал, что предпочитает бурбон, и Эван на мгновение задумался, увидит ли он ее когда-нибудь снова; уж наверное в такой огромной толпе найти кого-то не представляется возможным.

Он повернулся и направился в небольшую прихожую, куда была открыта дверь. Внутри за столиком в углу стояла женщина без маски, а несколько гостей остановились рядом, наблюдая. Она улыбнулась и поманила его.

– Присоединяйтесь к нам, сударь, – произнесла она с сильным итальянским акцентом.

Он подошел, не в силах сдержать любопытство, а дама, представившаяся Фортуной, вытащила из-под стола несколько чашек с нарисованными на них венецианскими масками.

Выставляя чашки одну за другой на стол, она их именовала.

La Tragedia[4].

La Commedia[5].

Gli Innamorati[6].

А затем, используя тугие красные бутоны роз, начала ошеломлять публику невероятными фокусами, протаскивая цветы сквозь керамику и одновременно рассказывая драматическую историю влюбленных, которые познали и счастье, и печаль, а в конце концов обрели друг друга.

Чашки кружили по столу.

– …обреченные быть…

Бутоны появлялись и пропадали.

– …принимали любовь как должное…

А затем исчезли все одновременно, когда она показала зрителям пустую чашку с портретом двух любовников в неистовом объятии.

– …разбитое сердце, – произнесла она тихо и поставила чашку на стол вверх дном.

– Но! – сказала Фортуна после того, как вокруг повисла тишина. – Сегодняшняя ночь не для разбитых сердец, верно? – Она посмотрела на стоявшую к ней ближе всех гостью. – Правильно, леди?

Та помотала головой.

– Ни в коем случае.

Фортуна взглянула на него.

– Сэр?

Он не удержался от улыбки.

– Нет.

– Allora[7]… – торжествующе проговорила она. – Возможно, люди правду говорят. В любви всегда есть надежда.

Она подняла кажущуюся пустой чашку, и под ней оказалась пышная ярко-алая роза. Зрительницы хором ахнули, а Эван улыбнулся еще шире, когда Фортуна взяла розу, яркую и прекрасную, склонила голову и протянула цветок ему.

– Для вашей innamorata[8]. Piacere[9].

Он протянул руку, но не успел взять цветок, как ее взгляд устремился куда-то вдаль, поверх его плеча.

– Разве что… – Она помолчала. – Роза не подходит?

А затем, на глазах у всех присутствующих, она взмахнула рукой над цветком у себя в ладони, и будь он проклят, если тот не превратился в нечто совершенно другое.