Книга Змеиный хвост - Таис Буше

— Ты сказал, что этот вопрос не горит...

Рейн нагло ухмыльнулся:

— А может я хочу его ускорить... побыстрее привязать тебя к себе…

Рейн наступал, оттесняя Рика к стене. Тот уперся спиной и задержал дыхание, когда увидел, как поплыли черты и контур трефирского наследника. Как копна светлых волос упала тому на женскую грудь, а лицо стало кукольно изящным. Девичьим. Рейн почти мгновенно трансформировал себя в красивую девушку. Но Рик на это лишь растянул губы в усмешке: глаза никак не спрячешь, взгляд не изменишь. Даже в этом облике он видел опасного Рейна.

— Тебе бы цены не было в подразделении внешнего земного шпионажа. Такой талант.

— Не нравлюсь? — голос был высоким и непривычным, но Рик все равно видел перед собой только Рейна.

— Не нравишься, — ответил Рик. — Я не люблю уловки и игры. Особенно в отношениях.

— Восемнадцать месяцев тебе все-таки придется терпеть этот облик, пока я вынашиваю нашего ребенка.

У Рика дернулись уголки губ от злости.

— И я должен заделать его тебе?

— Можешь поступать с этим телом, как вздумается.

Рик зарычал и оттолкнул принца.

— Это так ты пытаешься извиниться за насилие надо мной?

Контур тела снова поплыл — и вот перед ним снова был злющий Рейн. Он ударил кулаком в стену и зарычал в ответ:

— Именно, в вархскую задницу тебя! Я отдаю себя тебе полностью! Я в ногах твоих валяюсь! Рик, пожалуйста, дай мне шанс!

— Я и даю его тебе, тупая ты трефирская задница! Я же разговариваю с тобой! Я подтвердил помолвку перед твоим отцом! Я...

— Ты делаешь это ради трефирских солдат. Не обманывай сам себя.

Рик скрипнул зубами и закрыл глаза. И почти сразу почувствовал сухие губы Рейна на своих. Они целовались грубо, вымещая обиду друг на друга. Но вскоре нажим Рейна изменился, он обнял Рика ласково, прижал к себе и стал нежным. Когда Рик прервал поцелуй, то был уже не таким воинственным.

— Я сейчас оцениваю наши отношения как никогда трезво, Рейн. И могу сказать прямо — у нас огромные проблемы в межличностной коммуникации.

2.10 Попытки закончились

Финарэль держала в кулаке копну волос Марисы и смотрела той в заплаканные глаза. Личные военные Эйгала действительно сделали все, что пообещал ей управитель Атлеи, и Финарэль готова была разорвать эту мразь на куски за Терри. Из-за этой алчной и злой дряни она отдала подругу на заклание опасному нагу. Марис чувствовала, что ей остались считанные минуты; высших альф Канисиана уже захватили, и вряд ли Финарэль остановит смертельную длань своего супруга, который абсолютно в своем праве отомстить за своих детей.

— Говори, — прошипела Финарэль и задрала голову Марисы еще сильнее. — Говори, что ты хотела сделать с моей семьей.

Марис всхлипывала, глотая слезы, но понимала, что это не смягчит сердце княгини.

— Говори, мразь!

— Я собиралась убить твоих детей! И Августу! Я хотела трон! — заверещала Марис. Ее трясло от страха, и по всему залу растеклась вонь ужаса от этого никчемного существа.

— Трон... — промурлыкала Финарэль и даже как-то ласково помассировала голову Марисы, улыбнулась и... Через секунду Марису потащили на трон Адона — помпезный и безвкусный. Двое еров Эйгала умело усадили ее за руки и придавили к спинке трона.

— Неудобно, да, Мариса?!

Марису уже трясло с такой силой, что все слышали, как стучать ее зубы. Финарэль вынула узкий семейный меч дома Леутт и молча вонзила в грудину Марисы, а потом без лишних эмоций провернула лезвие, вырывая последний хрип твари, которая столько времени отравляла жизнь ее семье. Глаза Марисы потухли, а тело безвольно повисло на лезвии меча. Теперь на троне Канисиана сидела сломанная мертвая кукла.

Финарэль закрыла глаза и сразу же уткнулась в мощную грудь Сошарра, который оказался около супруги сразу же, как только почувствовал, что та нуждается в нем.

Месть его сейше хотела осуществить самостоятельно, поэтому Сошарр не подал ни единого звука. Он просто наблюдал из темного угла за всем происходящим и наслаждался злостью его прекрасной Финарэль. Она отомстила как истинная кобра. Как истинное дитя Уробороса.

Адон отказался от своих регалий сразу же, как его втащили с сыновьями в тронный зал. Его страх добавил еще одну мерзкую ноту к запаху, что стоял сейчас в зале. Трусливые псы, которых Сошарр направил на один из спутников Канисиана, чтобы замаливать грехи в монастыре святого Каниса.

А на церемонии коронации, где были только лояльные подданные, Августа стояла в простом белом одеянии, словно новорожденная, хотя она и была самой настоящей новорожденной королевой — истинной правительницей Канисиана — планеты, которая погрязла в алчности и разврате, забыв о древней силе крови их предков.

Но теперь все изменится!

Теперь на престоле будет королева с самой сильной кровью, которая изменит наконец-то старый отживший уклад прошлого узурпатора.

Финарэль не отрывала взгляда от красивой короны, которую достали из сокровищницы. Августа отказалась от прежних символов власти, выбрала для себя изящный золотой венец, усыпанный горным хрусталем и янтарем, как символом плодородия и скромности. На золотых ветвях горели ярким огнем янтарные лепестки их полевых цветов, а белоснежное кружевное одеяние в утреннем свете превращало Августу в божество — самую первую избранницу, для которой ее альфа принес в дар целый мир.

Так было на древнем Канисиане, и — Финарэль стерла слезу с щеки — так будет сейчас.

Она столько шла к этому, так долго помогала своим девушкам стать сильнее, увереннее и счастливее, что не могла сдержать слез, глядя на прекрасную Августу, которая в это мгновение принятия власти воплощала в себе всех их вместе взятых, всех канисианок, что верили в то, что смогут изменить ход вещей.

— Не плачь, Финарр. Это же и твой день. Твоя победа, — прошептал ей на ухо Сошарр, склонившись к супруге.

В ответ Финарэль сжала пальцы мужа и прижалась теснее. За столько лет она так и не привыкла, что ее наг никогда не воспринимал ее вещью, супругой-тенью, как делали альфы ее мира. Он всегда смотрел на нее как на равную, а порой как на божество. Он ценил каждый их день и любил безусловно.

Как и сама Финарэль.

Поэтому она и боролась каждый день за счастье не только свое, но и каждого, кто его заслуживал.

— Августа будет великой королевой, — произнесла она, а потом громко выкрикнула со всеми подданными слова приветствия новой правительницы: — Древо извечно, и наша королева бессмертна!

Все захлопали, а с высокого потолка на жрецов и Августу посыпались те самые золотистые лепестки цветов-полевок. Августа кивнула в знак благодарности и посмотрела на Финарэля. Улыбнулась гордо. И спокойно.