Книга Стокгольмское дело - Йенс Лапидус

О, черт…

Они не имеют права оставлять следы.

Идиотизм… Все шло по плану. Они собирались устроить Юсуфу притворное утопление – Никола вычитал, что эту пытку, хоть она и не калечит и не причиняет особой боли, вынести почти невозможно. Он должен был назвать имена убийц.

А вышло то, что вышло.

Два трупа.

У Белло в кармане зажужжал мобильник.

Брат подъехал.

– Очень тебя прошу… ты на Грев Турегатан? Напротив «Лягушки»? Видишь металлическую дверь? Видишь? Оставь машину как можно ближе к ней и уходи. Только ключи оставь в замке. Я не хочу тебя втягивать в эту историю.

Время пришло.

Белло попытался вытащить первую мумию на площадку, но тело было слишком тяжелым: одному не под силу.

– Белло… я не знаю, смогу ли… – Никола набрал полные легкие воздуха и, борясь со свирепой, грызущей болью в ноге взялся за полотенце.

Они спустили по лестнице первый труп, даже не зная, чей он – Юсуфа или Фади.

Машина стояла в метре от двери.

Опустили задние сиденья, втиснули труп и пошли назад.

Вспышки молнии в голове. Давно не было.

Никола прислонился к перилам, постоял немного и двинулся дальше.

– А что делать с бассейном? – тревожно спросил Белло.

Никола огляделся. Вторая мумия у пожарной двери. Снести вниз, сесть в машину и уехать. И ждать продолжения.

Он огляделся.

– Есть одна мысль…

Он подошел к бару. Вынул бутылку красного вина и разбил о кромку бассейна. Темно-красная жидкость потекла в воду. Вода порозовела еще сильней.

– Гений, – сказал Белло и бледно улыбнулся.

31

Йосефин все-таки вынудила ее встретиться. У Эмили никакого желания не было, но Йоссан настаивала так, что отказаться – значит, обидеть. Даже предложила заехать на машине.

– Привет, Пиппа! – Йоссан по неизвестной причине не входила, а влетала, размахивая руками, будто споткнулась на пороге. В обычных случаях Эмили не могла удержаться от смеха.

Но не сегодня. Сегодня даже не улыбнулась.

Они обнялись.

– Ты обязательно должна расслабиться после твоих каскадерских приключений. У меня вообще-то тоже незаконченный договор. Завтра сделаю, там немного осталось.

– Слушай, может, останемся здесь, у меня? Уже почти десять, думаю, ты тоже не в лучшей форме.

– Ни за что! И потом – почему это не в форме? Сотрудники «Лейона», в отличие от некоторых, всегда в форме. Что тебе объяснять – ты же сама у нас работала.

– Работала, да… но не на таких каблуках, как у тебя.

Йоссан засмеялась и подмигнула.

Портье в «Линг-лонг» проводил их к заказанному столику, и Эмили пошла в бар заказать выпивку.

Уже привычно нащупала кнопку тревоги в сумочке. С этим надо кончать. Последние дни ее все чаще мучили приступы паники: любой резкий звук, неожиданное движение… Выстрелы в Осло пробили дыру в ее защитной скорлупе.

Катина мать. Эмили не знала, какова ее роль во всей этой истории, но у нее не было ни тени сомнения – эта женщина не заслуживает называться матерью. Она поражалась только, как легко отключается один из главных инстинктов человека: охранять свое потомство. Базовый инстинкт. По неведомому замыслу он должен быть еще сильнее, чем сексуальный, иначе человечество давно бы вымерло. Или здесь что-то другое? Вопрос выбора… Гуннель могла выбрать другой путь. Всегда есть альтернатива… но здесь другое. Алкогольный паралич воли.

Она попыталась представить себя в роли матери – и не смогла. Она еще не готова. Еще хуже – Тедди в роли отца. Проверила законодательство: до восемнадцатой недели беременности она вправе решать. Оставлять ребенка или нет, но при этом врач обязан предупредить: аборт после тринадцатой недели чреват осложнениями. Требуется так называемый двухступенчатый аборт.

И что делать? Последние события убедили ее: мир слишком жесток. Материнство – невероятной сложности задача, и нет уверенности, что удастся ее решить.

И еще: она не имеет права продолжать игнорировать Тедди. Надо ему позвонить.

Все кувырком.

Маркус исправно исполняет и ее, и свою работу… каково ему, если шефа нет на месте – если не физически, то ментально уж точно? Еще пара недель, и надо засучивать рукава, иначе ее адвокатура просто погибнет. Но она просто не могла придумать, как, когда и какие рукава засучивать. Все мысли заняты Катей. Она часами сидит с материалами дела, отмечает маркером, подчеркивает, делает заметки: не заданные вопросы, не проведенные анализы, не проверенные маршруты.

Она чувствовала себя получше, чем в первые недели, тошнота почти исчезла, но вместе с тошнотой исчез и сон.

Кофе всех видов. Яблоки. Конфеты, будто это не детские леденцы, а амфетамин. С трудом преодолеваемое желание прибегнуть к фармакологии. Но удержалась и не стала шарить по сайтам полу- и полностью нелегальных аптек.

Наконец пришло судебно-медицинское заключение.

ДНК – стандартная шкала. На полу найдена кровь и Кати, и Адама. У Адама – порез на правой руке. Все сходится. Индекс вероятности – 4. Согласно приложенному разъяснению, это означает, что образец с вероятностью 99, 9999 процента принадлежит индивиду, о котором идет речь.

И все же, все же…

Заказала безалкогольный коктейль для себя и джин-тоник для Йоссан.

– Придешь на вечеринку для алюмни? Сорокалетие бюро все-таки…

– Еще не решила, – соврала Эмили, присаживаясь, – приглашение получила, да. Было такое.

– Я организую всю эту тусовку. Мне будет приятно, если ты придешь. «Лейон» гордится своей элитой. Лучшими из лучших.

– Natürlich. Особенно самыми лучшими. Теми, кого вышибают поджопником.

– Ты же сама знаешь, почему тебя не оставили, – подмигнула Йоссан. – Что до меня, я считаю, ты совершила подвиг, когда взялась за это дело. Но с точки зрения бюро – непростительный грех.

Что тут возразишь? И вправду непростительный…

– Я теперь лопаю холистик магнезиум. – Йоссан оседлала своего обычного конька. – Хорошо для мышц, нервов, синтеза протеинов, иммунного барьера и половой жизни. А также легче сходишься с людьми. Клинически доказано.

– Дай мне сразу три таблетки, – усмехнулась Эмили. – Или четыре. А отдельно для половой жизни ничего нет? Без синтеза протеинов?

Поговорили о бывших коллегах Эмили. Магнус Хассель, судя по всему, недоволен полученными годовыми дивидендами. Андерс Хенрикссон встретил девушку в своем фитнес-зале и женился. На двадцать два года моложе, но силикона – не меньше сорока процентов веса. Сын Эвы Рудольфссон что-то там ляпнул в соцсетях и получил волну возмущенных откликов, в том числе и в вечерних листках.