Книга Спасти Цоя - Александр Долгов

Вечером, когда с работы вернулась его maman, женщина лет сорока, она тоже забеспокоилась, не узнав своего сына, встревоженно спросила, «что с тобой, мой милый, не болен ли ты?» Ну, тот, само собой, отмахнулся, сославшись на предстоящий утром экзамен по латыни, мол, есть еще вопросы, не все успел вызубрить и демонстративно схватился за талмуд, чтоб от него отстали.

Меня Шульц представил как студента историка, прибывшего в Ригу из Ленинграда по университетскому обмену, сказал, что в общаге у меня жизнь не сахар, горячей воды нет, студенческий буфет закрыт, уюта никакого, ну, и все такое прочее, да и подружились, мол, мы крепко, можно ли, дорогая и любимая мамочка, погостить пареньку у нас дня три? Разве она могла отказать в приюте юному ленинградцу? Этот риторический вопрос был здесь вполне уместен, поскольку Софья Иосифовна была просто влюблена в мой родной город, побывав там молодой студенткой, на всю жизнь сохранила в памяти счастливые дни в блистательном городе сфинксов, львов и трехсот мостов. А кроме того и я ей пришелся по душе, понравился деликатными манерами и… еще, как ни странно, аккуратной прической – на фоне лохматой шевелюры Шульца она и вправду смотрелась идеальной. Так и сказала, честное слово! С обаятельной матушкой Шульца мы сразу же нашли общий язык, тетка, да не тетка, дама оказалась умной, очень образованной, начитанной. И надо сказать, выглядела она на миллион долларов, даже дух захватывало, глядя на ее ухоженную внешность: прическа «сэссун», насколько я понял, – волосок к волоску, загадочно прикрывал большой лоб, глаза – это что-то! Один – серый, другой – карий. Вот чудо-то! Прямой нос и полные чувственные губы… Журналистка по профессии, она заведовала отделом культуры в одной из рижских газет. Обмолвилась о том, что ждет не дождется начала гастролей в Риге Московского драматического театра имени А. С. Пушкина, и восторгается талантом Николая Прокоповича, служащего в этом театре, и жаждет посмотреть все спектакли с его участием. Его фамилия, сами понимаете, мне мало, о чем говорила – я ведь не театрал, к тому же не москвич, но, чтобы поддержать разговор, спросил о ее редакции. И тут ее понесло на откровения, неожиданно для меня, видимо, просто наболело, вот и решила выговориться.

– «Ригас Балсс», что означает по-русски «Голос Риги», это ежедневная вечерняя газета, словом, вечерка на русском языке, – начала Софья Иосифовна и, скорчив кислую физиономию, добавила почти с отвращением, – настоящее кладбище замшелых сотрудников, но не в смысле возраста, а по трафаретному мышлению, клишированным фразам, штампованным материалам. Прописные истины – вот их «творческий» уровень.

Она посетовала, что тиражи газеты – ничтожны, и что издание влачит жалкое существование, чахнет на глазах, коллеги-газетчики называют газету не иначе, как «городской сплетницей» за примитивный пересказ рижских «сенсаций», репутацию не спасает даже псевдо-скандальный тон отдельных резонансных публикаций, время от времени печатающихся на страницах, где беззлобно высмеиваются местные рвачи, мошенники, пройдохи, а так же неплательщики алиментов; хоть и бойко подаются эти материалы, но написаны весьма заурядно, без всякой фантазии и полета мысли, просто стыд берет за качество. Интересные и познавательные статьи про культурную жизнь города, которую она курирует, погоды не делают – им отведен убогий «подвал» на последней полосе газеты, почти на задворках, там же, кстати, публикуются и некрологи отошедших в мир иной известных деятелей науки, культуры и других «замечательных людей», словом, заслуживающее внимание соседство, само собой, в переносном смысле и в кавычках. И как разжечь интерес у читателей, как поднять тиражи, попытаться выйти на всесоюзный уровень – никто в редакции толком не ведает, да и не задумывается всерьез, мозги будто жиром заплыли, сама же, хоть и ломает голову, не знает, как выбраться из этого болота. И она просто не представляет – способна ли вообще на подобные потуги вечерняя газета, уделом которой по определению является локальная проблематика…

Я слушал с вниманием, и тут мне сходу в голову пришла одна мысль, сам не ожидал такого, честно признаюсь, какая это муха меня вдруг укусила, все вышло спонтанно… Да, ситуация, по правде говоря, получилась довольно пикантной, если не сказать анекдотичной, ну, в самом деле что я, юнец желторотый, без году неделя пробующий силы в рок-журналистике, о чем, разумеется, теперь ни гу-гу, мог ей присоветовать такого особенного и полезного, какой дать рецепт для быстрой раскрутки газеты?.. Пожалуй, и мог, если взглянуть на суть проблемы глазами современного человека, каковым, собственно, я и являлся, – человека XXI века, до тошноты перекормленного разного рода жареными новостями, ненужными фактами и измышлениями, буквально тонущего в океанах бесполезной информации и оказавшегося по случаю в «голодных» семидесятых, я имею ввиду информационно голодных, если не поняли. Как не использовать этого преимущества? – вот я и подкинул ей одну идейку, правда, без всякой конкретики, сказал, как можно заманить в сети более широкую аудиторию, – очевидно нужно обратиться к совершенно новым темам, никем не использованным до этого здесь, условно говоря, табуированным, то есть о которых в советском обществе не принято говорить.

Теперь-то я думаю, все вышло вполне логично: сама vis-à-vis меня на это натолкнула своей природной еврейской сексуальностью. Несмотря на мою тогдашнюю неопытность ни разу не целовавшегося девственника, видимо, подействовали феромоны, исходившие от нее.

– Что ты имеешь в виду? – она не сразу поняла мою мысль и насторожилась. (Тут я должен отметить, что она поначалу стала мне «выкать», но я упросил ее говорить мне «ты». Она посопротивлялась и сдалась, видимо, вопреки своим принципам.)

– Ну, много тем интересных есть подобного рода, – замялся я, не зная, как перейти к сути, сам не ожидал от себя подобной прыти, что заговорю с ней о сексе, и я осторожно продолжил начатую мысль, правда, чуть косноязычно, немного все-таки волновался, – я хочу сказать, что есть немало тем, как говорится, замалчиваемых в официальной прессе, вот, к, примеру, злободневные вопросы полового воспитания молодежи… так сказать, сексуальные вопросы… позволю себе спросить – кто из ваших коллег разрабатывает эту жилу? – правильно, никто… вот я и порекомендовал бы вашей газете найти толкового сексолога и предложить стать колумнистом, пусть он ведет популярную рубрику, только, разумется, надо отнестись к этому творчески и нетривиально, уверен на все сто – редакционную почту немедленно завалит письмами – не только от молодежи, но и от взрослой аудитории.

– Сексолога? – в ужасе ахнула Софья Иосифовна. – Колумниста? – От неожиданности ее аж бросило в жар, и все лицо пошло алыми пятнами, не ожидал от нее такой реакции, вроде как взрослая женщина, а реакция, как у какой-то… ну, вы меня поняли, мне даже неловко стало, подумал – не перегнул ли я палку? И еще я был не уверен – существовали ли в то время эти самые советские сексологи, впрочем, как и те же колумнисты, и вообще – правильно ли она меня поняла, но… конфузиться было поздно, и я бодро продолжал сыпать дельными советами, мне и в самом деле захотелось им помочь.

– А еще, – уже напористо продолжил я, – можно начать печатать платные брачные объявления вместо ваших скорбных некрологов, никому не нужных, кроме разве родственников усопших, хорошо бы открыть газетный клуб под броским названием «КЛУБ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ»… во-первых, сможете на объявах заработать хорошую денежку, а во-вторых, что гораздо важнее – отвоевать у конкурентов новую аудиторию и таким образом объединить всех страждущих найти свою половинку по всему необъятному Советскому Союзу. Вы представляете, какой вас ожидает результат? – Для пущей убедительности я вскинул вверх указательный палец, – тираж вашей газеты станет расти в геометрической прогрессии, если я хоть что-то понимаю в математике…