Книга Неверный жених - Мэй Макголдрик

– Вы не хуже меня знаете, что у нас нет времени, – отрезал Малкольм. «Через три дня, – думал он, – корабль причалит в гавани. Значит, уже через два дня Джейми должна быть совершенно здорова». – Если она не оправится к назначенному сроку, нам снова потребуется ваша помощь.

Врач со стуком поставил кружку на стол.

– Даже если мистрис Джейми и очнется, путешествия она не выдержит. Подумайте, в какой опасности окажетесь вы оба! Путешествовать с больной, слабой женщиной на руках. Учтите, ищейки герцога будут следовать за вами по пятам. Не думаю, что вам удастся далеко уйти! И что будет, когда вас схватят, и с вами, и с ней?

– Не тратьте зря слов, мастер Грейвс. Я еду и беру ее с собой. – По тону Малкольма доктор догадался, что дальнейшие споры бесполезны. – Вы очень помогли нам, но не сомневайтесь, у нас найдутся и другие помощники.

– Тогда чего вы хотите от меня?

– Если Джейми не поправится, – ответил Малкольм, – мне понадобится ваше искусство.

Старик уставился на Малкольма, как на сумасшедшего, – и вдруг, расхохотавшись, стукнул себя кулаком по колену.

– Ах, черт побери! Погибать, так с музыкой! Согласен!

Каждый шаг отдавался в теле острой болью. Но Джейми знала, что останавливаться нельзя. Ступенька. Еще ступенька. Вниз, только вниз.

Эдвард не отставал. Позади послышался звон железа, оглянувшись, она увидела, что преследователь выхватил из ножен огромный меч. Джейми вскрикнула и ускорила шаг.

– Не уйдешь, шлюха! – гремел в мозгу его страшный голос. – Ты моя! Моя! Ты мне за все заплатишь!

Джейми снова застонала. Малкольм встряхнул ее, но без толку. Джейми по-прежнему лежала в его руках, неподвижная и безжизненная, словно тряпичная кукла.

Шотландец посмотрел на Кадди и откашлялся, подыскивая нужные слова.

– Кадди, я был не слишком добр с тобой. Зато ты обходилась со мной лучше, чем я того заслуживаю.

– Верно, милорд, – с достоинством подтвердила старушка.

Малкольм улыбнулся.

– Ты служишь у Джейми с самого ее отъезда из Шотландии?

– Гораздо дольше, милорд, – ответила горничная. – Мы с ней впервые встретились, когда ее отправили учиться во Францию. Мистрис Джейми тогда была совсем девочкой, хотя, должна сказать, прехорошенькой!

– Помню. – Вдруг глаза Малкольма округлились от удивления. – Так ты была с ней, когда она вернулась на остров Скай?

– Да, – коротко ответила Кадди.

Малкольм изумленно покачал головой.

– Тогда не понимаю, почему ты меня не убила на месте!

– Я никогда бы этого не сделала, – просто ответила Кадди. – Ведь моя госпожа никогда не переставала любить вас.

– Я знаю, – тихо ответил Малкольм, вглядываясь в спокойное лицо Джейми. Ему показалось, что щеки ее слегка порозовели.

– Можешь пойти поужинать, я подежурю, – предложил Малкольм горничной.

– Принести вам что-нибудь, милорд? Малкольм покачал головой.

– Иди, Кадди. Я за ней присмотрю.

Старуха тяжело поднялась с места, положила свое шитье и зашаркала к дверям.

– Я верю вам, милорд, – произнесла она, обернувшись. – Пока вы здесь, с ней ничего не случится.

И, поклонившись, исчезла за дверью.

– Джейми! Родная, ты меня слышишь?

– Малкольм! – воскликнула Джейми, чувствуя, что снова может говорить. Самая страшная часть кошмара прекратилась: рот, губы, зубы – все снова было на месте. – Где ты, Малкольм?

Но вместо родного голоса раздался страшный рев Эдварда: – Не уйдешь, шлюха! Не уйдешь!

Послышался страшный лязг, Джейми пригнулась, и меч просвистел в каком-то дюйме от ее головы.

– Джейми, я здесь! Только протяни руку!

– Не могу, Малкольм! – в ужасе воскликнула она. Собственное тело отказывалось ей повиноваться. – Малкольм!

– Ты мне за все заплатишь, предательница! Шлюха!

– Малкольм!!!

Впереди – свет. За стеклом – смутный, но знакомый силуэт. Малкольм! Он ждет ее!

Но в следующий миг силуэт исчез: Джейми стояла перед зеркалом, в котором отражалось только ее измученное лицо, растрепанные волосы и изорванное платье.

– Малкольм, где ты?

Ответом ей был свист меча. Лезвие взметнулось в воздух, и отблеск зеркального света сверкнул на нем, словно адский огонь.

– Нет, я не убью тебя сразу! Сначала попользуюсь тобой сам! Потом отдам на потеху своим людям! А потом ты умрешь!

Джейми билась о стекло, словно птичка о прутья клетки.

– Малкольм!

Но Малкольма не было.

Джейми видела в зеркало, как на лице Эдварда появилась отвратительная усмешка. Он уже был готов схватить ее за волосы…

Нет, она не сдастся!

– Все кончено! – прорычал Эдвард. Глаза его сверкали.

Поверхность зеркала затуманилась, пошла рябью, словно озеро в ветреную погоду. Вдруг из центра странного стекла показалась рука. Эдвард застыл в изумлении с открытым ртом.

Джейми схватилась за руку Малкольма, а это был он, она уверена, и Малкольм повлек ее прочь из западни. Гладкая поверхность зеркала разомкнулась и снова сомкнулась за ней, словно озерная гладь. Вдали затихали проклятия Эдварда. Она летела сквозь ночь, сквозь туман – навстречу немеркнущему свету.

Глава 39

– А ты видел короля?

– Не-а. И, честно говоря, не горю желанием.

Солнце, стоящее в зените, заливало кеннингхоллский сад ослепительным светом. Малкольм старательно смотрел в окно, хоть мысли его были заняты вовсе не открывавшимся перед ним пейзажам. Позади слышался плеск воды: Джейми, спрятавшись за резным экраном, смывала с себя слезы и пот тяжелой болезни. Многое отдал бы Малкольм, чтобы присоединиться к ней в просторной деревянной ванне, но Кадди, как грозный страж, стояла на часах и рычала волчицей, стоило ему хотя бы бросить взгляд в ту сторону.

И что за дело Малкольму до короля и его свиты, когда его спящая красавица наконец-то очнулась?

– А тебя никто не видел? – в голосе Джейми, еще слабом после болезни, слышалось любопытство и нетерпение. – Ни придворные, ни стража?

– Никто. Серрей предупредил, что, пока король здесь, мне лучше пореже показываться на людях.

Под окном появилась пестрая толпа придворных. Малкольм различил среди них Серрея и леди Френсис, но ни короля, ни Кэтрин видно не было.

– Один бог знает, что привело короля в Кеннинг-холл. Он прибыл так неожиданно. Серрей разумно решил, что не стоит привлекать царственное внимание к пленнику-шотландцу. Особенно сейчас, когда Эдварда обвиняют в присвоении части королевской добычи.