Книга Ночные услады - Патриция Райс

— Сэр Роберт Лестер, — представил его король. — Леди Эльвина. Та самая.

Эльвина прекрасно понимала, отчего сэр Лестер так пристально рассматривает ее, но выказывать негодование не решалась. Генрих весьма быстро завершил торг, но винить его не за что. Если король хотел выдать ее замуж, то делать это следовало поскорее, пока не слишком вырос живот. Эльвина невольно прикрыла живот рукой и, когда подняла глаза, встретилась взглядом с сэром Робертом. Он одобрительно кивнул.

— Это хорошо, что вы защищаете ребенка. Здесь найдется немало тех, кто пожелал бы ему зла. Из вас, я думаю, получится хорошая мать.

Король удалился, а Эльвина осталась сидеть рядом с человеком, который, очевидно, уже считал ее своей невестой. Он был вдовцом, как сказал ей Генрих, и у него уже рос сын. Пожалуй, Роберт был на несколько лет старше Филиппа, но еще мог иметь детей. Из разговора с ним Эльвина поняла, что он любит свой дом и свои земли, но амбиций и энергии ему явно недоставало. И все же Роберт обладал одним несомненным достоинством: он не был ни грубым, ни жестоким. Можно было не опасаться того, что он обидит Эльвину, а вот она едва ли примирилась бы с его пассивностью. Если бы выбирали жениха для скромной послушной девушки, Роберт вполне подошел бы, но Генрих слишком плохо знал Эльвину.

Она поискала глазами Филиппа. Он сидел у другого конца стола и пристально наблюдал за ней и тем, кого Генрих усадил рядом с Эльвиной. Взгляд его словно говорил: «Не бойся, вреда он тебе не причинит, а я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя». Взгляд Филиппа надрывал ее сердце. Эльвина вновь обратила взор на своего соседа.

— Я не боец, как сэр Филипп, но сумел бы защитить свою жену от посягательств чужого мужчины, Она будет принадлежать только мне, и ее дети будут моими детьми.

Его тон удивил Эльвину, но она покривила бы душой, сказав, что не ожидала подобного поворота.

— Сэр Филипп человек чести, а жена хранит верность лишь мужу.

Ее слова могли бы убедить самого подозрительного ревнивца. Эльвина в самом деле была намерена оправдать ожидания: стать послушной и покорной, лишь бы завоевать его сердце, но именно с этим, как она видела, возникнут проблемы. Между тем характер Эльвины давал о себе знать: она чувствовала, как темной волной в ней поднимается гнев. Что знает о ней этот мужчина? Как мог он решиться сделать ее своей спутницей жизни лишь потому, что она приносила ему земли и титул? Да, Эльвина молода и не безобразна, но ведь не будь у нее приданого, сэр Роберт не принял бы в расчет ни ее молодость, ни красоту. Как поступил бы этот рыцарь, если бы она набросилась на него с кинжалом? Заточил бы в крепость? Предполагает ли он, что в постели Эльвина будет равнодушно терпеть, пока он удовлетворит свои нужды, будто имеет дело с племенной коровой? Если Эльвина покажет ему, что и у нее есть свои желания и потребности, о которых она сама узнала лишь благодаря Филиппу, не сочтет ли он ее распутницей? На каждый из этих вопросов ответ напрашивался сам собой, поэтому перспективы брака с сэром Робертом внушали ей серьезные сомнения. Если только ей так и не удастся оправиться от удара, причиненного разлукой с Филиппом, и она не сойдет с ума. Но тогда уж лучше умереть.

Ужин закончился, и сэр Роберт не возразил, когда Эльвина встала и направилась к двери. Но выход ей загородил насмешливо улыбающийся сэр Джеффри.

— Если бы я не знал наверняка, что леди Эльвина — живой человек, то решил бы, что встретился с ее призраком. С вами все в порядке? Элеонора еще не отравила вас за попытку соблазнить ее мужа?

Эльвина слабо улыбнулась в ответ.

Именно сэр Джеффри отправил к ней Филиппа в тот момент, когда она больше всего нуждалась в нем. Он рядился в шутовскую маску, но под ней скрывались понимание и сочувствие. Пожалуй, здесь только он был способен войти в ее положение. Эльвину тронуло его внимание.

— Королева ко мне необычайно добра, а что касается чужих мужей, то ими я и так сыта по горло.

Джеффри коснулся ее щеки, заставляя поднять взгляд. В ее глазах блестели слезы.

— Я бы сделал тебе предложение, но только не знаю, удержусь ли от того, чтобы не задушить тебя, если услышу, как ты называешь меня Филиппом во время любовных игр. Даже графский титул не окупит того, что я вижу сегодня в твоих глазах. Так, значит, иного пути нет?

Эльвина вытерла глаза.

— Нет иного пути. Филипп приказал, и я подчиняюсь. Что еще мне остается?

— Разве не приятнее называться графиней, чем шлюхой?

— Какая разница? Меня продали в обмен на титул. Джеффри нахмурился:

— Поскольку ты все равно намерена продаваться, позволь мне купить тебя. Я не делал секрета из того, что намерен украсть тебя у Филиппа. Со временем могла бы ты полю бить меня, как Филиппа?

Слабая улыбка коснулась ее губ.

— Нет лучшего способа умереть, сэр Джеффри, чем тот, что мне уже предложили. Тот рыцарь, которого мне прочат в мужья, если и увидит меня в слезах и печали, не станет выяснять, в чем причина моей скорби, и на гнев мой будет взирать с недоумением. Ты же в каждом моем слове и прикосновении будешь видеть Филиппа, да и на гнев мой ответишь гневом. Если мы не убьем друг друга, Филипп сделает это за нас. Думаю, нам лучше остаться друзьями.

Джеффри улыбнулся с разочарованием и облегчением.

— Я славный любовник, миледи, но не умею драться со строптивыми женщинами. В том, что ты говоришь, есть зерно истины. Если ты не будешь встречать меня с распростертыми объятиями, я скоро найду другие, и тогда конец драгоценной дружбе. Только Филиппу удалось бы держать тебя в узде, и я непременно скажу об этом Генриху.

Джеффри ушел, и Филиппа нигде не было видно. Эльвина на время осталась в одиночестве. Прекрасный момент, чтобы улизнуть из дымного, людного зала. Сейчас она, как никогда, нуждалась в открытом пространстве и свежем осеннем воздухе. Жизнь была слишком драгоценным даром, чтобы расставаться с ней, даже если она потеряет Филиппа. По темному коридору Эльвина направилась к выходу.

На лестнице, ведущей в башню, кто-то был. Эльвина замерла и оглянулась. Не стоит так торопиться: еще подумают, что она хочет спастись бегством. Она пошла медленнее, ожидая, когда тот, кто держался в тени, обнаружит себя. Невидимый незнакомец вел себя не слишком учтиво. Рыцарь не станет жаться по углам, боясь выйти на свет. Сердце Эльвины забилось от страха. Кто же это?

Глупо было идти одной. Что бы ни думал Генрих, его двор не самое безопасное место на земле. Лучше поискать уединения в другом месте. Эльвина повернулась и пошла назад, но темная фигура вдруг отделилась от стены. Незнакомец схватил Эльвину за талию и зажал ей рот затянутой в перчатку рукой. Кольчуга больно вжималась ей в спину. Эльвина попыталась вырваться, но нападавший, легко удерживая ее, издал смешок, и она узнала Раймонда.

Эльвина начала отчаянно сопротивляться, пиная его ногами, и резко вскинула голову, чтобы затылком ударить его в челюсть, но Раймонд все сильнее сдавливал ее живот. Боль пронзила Эльвину. Ребенок! Он убьет его!