Книга Последний рубеж - Федор Вахненко

Мир Седого сужается до выхода из простреливаемого противником помещения – и бродяга начинает ползти. Цепляясь за пол, он раз за разом, метр за метром подтягивает свое тело вперед. Попавшийся на пути осколок кирпича царапает левую ногу, и скиталец чувствует, как теплая кровь струится из раны, пропитывая измазанную в пыли одежду. Но он не останавливается. Стиснув зубы до противного скрежета, он продолжает отвоевывать у нависшей над ним смерти право жить дальше. И когда рука сталкера хватается за край дверного проема, ликование от вырванной зубами победы само выталкивает его вверх, поднимая на негнущиеся ноги. Но не успевает Кожевников насладиться своим триумфом, как какая-то невидимая сила резко тянет его за правое плечо, и охотник за артефактами неуклюже вываливается в коридор. Автомат выскальзывает из его пальцев, а голова крепко ударяется об пол. Перед глазами бродяги бегают темные пятна, и Седой с ужасом понимает, что не может пошевелиться. Силы с поражающей воображение скоростью покидают его распростертое тело, и холод в одно мгновение обволакивает все тело от головы до кончиков пальцев.

«Я… умираю?» – проносится в его голове, и на лице сталкера начинает проступать неподдельный ужас.

«А разве не за этим ты сюда и вернулся? – грустно напоминает внутренний голос. – А, Седой? Ты же вернулся, чтобы умереть…»

«Да», – мысленно соглашается бродяга и закрывает уставшие глаза. Яростный пыл воина, готового биться до последней капли крови, затухает в его груди, как задутая ветром свеча, и сменяется долгожданным умиротворением. Кошмар под броским названием «Зона» наконец-то подходит к концу. Больше не будет никаких аномалий, мутантов и войны группировок. Он больше не будет просыпаться в стенах обшарпанной квартиры на Большой земле, гадая, наваждение это или реальность. Не будет вскакивать в холодном поту после очередного страшного сна, в котором его грудь пропороли когти мутанта. Не будет бояться, что напарники решат по-тихому от него избавиться. Не будет думать, как бы самому подставить компаньонов и убежать с найденным добром. В кои-то веки Седой наконец найдет покой…

Резко мотнув головой, Вячеслав Кожевников открыл глаза. В нос ударил сырой, застоявшийся в тесных стенах подвалов воздух. Что-то лежало в левой руке сталкера, но темнота вокруг не давала разглядеть, что именно. Избавиться от этого предмета тоже не получалось, словно тот намертво прилип к коже.

Рука потянулась было к прибору ночного видения, но охотник за артефактами с удивлением обнаружил, что устройства при нем не оказалось. Как не было и бронежилета с разгрузкой, и оттягивающего шею автомата…

– О, наконец-то! А я думал: все, откинулся! – донесся до его ушей знакомый голос.

– Бабай, ты? – спросил Кожевников.

– Я, я, не ссы. Омлет тоже тут. Вон, в углу сидит, ни с кем не разговаривает. Говорит, бабло потерял.

– Твою ж мать… – Седой уронил голову на грудь. – Млин…

– Шо, тоже потерял?

– Да они… Знаешь, они все в рюкзаке остались… А рюкзак…

– Та я видел, мы тебя уже без рюкзака нашли. Блин, думали, сдох. Тут эти еще… ГБР… Изо всех щелей лезут! Мы уже хотели через черный сваливать. Ну, через дырку на первом этаже. Не знаю, видел ты ее или не видел. Так, короче, тут у одного глаза такие стали, шо я думал выпадут! Он как тебя увидел – так сразу башню потерял! Орет, как резаный, кричит, кто-то сказал, шо нельзя те помирать! Ну как зомби натуральный, чесслово! Так остальные еще и поддержали. Да и я поддержал! Не знаю, че это было, но без тебя никто на черный пойти не мог! Реально, ну как зомби, е-мое…

– Подожди… – прервал его Кожевников. – Чего он там сказал?

– Начали гэбээров гранатами закидывать. – Бабай как будто не услышал вопроса. – Все, шо было, нашвыряли. У нас-то пулеметов не было! Единственный, который был… Шум этот… Так его эрпэгэшкой захреначили! Тех вольных так ваще крупным калибром скосило! Хорошо хоть до этого, пока крупным еще не хреначили… Мужики успели подтянуться. Не знаю, правда, как они мимо противника проскочили, но гранаты, Седой… Гранаты – это сила! Вещь! Подстволы, ручные – вся эта хрень так жахнула по гэбэрам, шо мы аж сами охренели! Короче… Тебя этот… Ну, орал который, шо ты жить должен… В общем, он тебя. Но это надо было видеть! Один раз упал, пока к тебе шел. Потом закинул тебя на плечи – и еще раз вместе с тобой упал! – Скиталец иронично хохотнул. – Ну, потом мы тебе «хвост» присобачили – и потащили на черный, пока гэбэры не опомнились. Блин… Повезло же нам все-таки… Жесть как повезло. Я вот до сих пор не пойму: и как это нас из пулемета не раздолбали?..

– Да потому что шобла этих… Анархистов… – спокойно пояснил Омлет. На фоне переполненного эмоциями и адреналином рассказа Бабая его голос звучал как-то слишком тихо, даже немного неестественно. – У них, короче, был один «Шмель». На всю группировку. Ну, они им и стрельнули. Своими глазами видел. Пока вас там штурмовали, эти двое… В общем, зашли они расчету в спину. Срисовали их, конечно, и порешили, но шмальнуть мужики успели. ГБРЗА врассыпную, пулемет спасать не стали. И прально – жизнь-то… Дороже пулемета. Тем более я уже слышал… Короче, черные свой ДШК где-то продолбали. Так что, думаю… Он уже у ГБРЗА в кармашке.

– Знаешь… – задумчиво протянул Седой. – Интересная все-таки история получается… Послушать – так мы тут вообще все чудом живы остались.

– Ага, – согласно кивнул Бабай. – Тебе, вон, ваще «яйцо» на руку намотали. Как сюда занесли – так сразу «хвост» отобрали и дали «яйцо». Шоб быстрей очухался. А то… Слушай, да валить отсюда надо, Седой. Валить, понимаешь?

– Валить, значит? Не, я не против, но куда? Знаешь, я… Слушай, да я даже не думал, что переживу этот обстрел из пулемета! А когда пережил… Где-то внутри я все не мог поверить… Что это случилось на самом деле. Бегал там… Блин, скорее, на инстинктах, как животное. Как долбаное животное… Потом пуля… По ходу, ниже пластины пришла. А может, и пробила, черт ее знает… Короче, я… Тоже думал, что уже все… Хотел, конечно, остаться живым, но… Что-то внутри меня, какая-то маленькая хрень… Знаешь, она говорила, что это конец. Вот прям точно конец, прям стопудово! Да, вот так… А знаешь, я ж с самого начала не хотел сюда идти. Но… Раз уж мы здесь, мужики… – Седой облизнул пересохшие губы. – То здесь нам и помирать.

– Седой, – обратился к нему Бабай. – Ты шо, совсем кукухой поехал? Ну подстрелили тебя – и шо? Я б, наоборот, радовался! Ну выжил же – и хорошо! А щас… Ну, ща пойдем по домам. Я, вот, давно дома не был. Щас получим бабки – и разбежимся. Я не знаю тебя, ты не знаешь меня, Омлета тоже никогда не видели. Все в ажуре будет, говорю тебе!

– А ты правда уверен, что нас не завалят? – Кожевников понизил голос до заговорщического шепота. – Ты правда уверен, что нам заплатят и просто отпустят? Ну… Знаешь, в таком случае ты трындец какой тупой, Бабай. Вот что я хочу тебе сказать. Трындец какой тупой…

– Нда… Реально кукухой поехал.

– Эй, сталкеры! – прервал разговоры знакомый голос лейтенанта Колесника, доносившийся откуда-то сверху. – Вылазьте давайте! Пора валить отсюда!