Книга Заклинание - Николай Дронт

Апофеоз. При контакте двух жидкостей, в стакане происходит взрыв цвета. Изумрудный абсент разлетается по всему стакану и меняет свой оттенок с изумрудного, через белёсо-седой зелёный в травянистый, чуть мутноватый цвет полыни. Красота и гармония хаоса. Это нельзя описать, это надо самому посмотреть, а затем сразу, залпом, выпить. Что государи и сделали. Потом потребовали повторить. И ещё раз. И ещё…

Одним словом, домой я вернулся с орденом, снятым Эдмундом с собственной груди, при том, он ещё похвастался:

— Бывший рыцарь моей невесты! Славный молодец! Правильно я его от Лаурочки убрал!

Его Милость сунул мне свой портсигар, почти такой же, как передал моему отцу. Муж серой незнакомки отдарился перстнем с цитрином, тоже стянул с пальца. Супруг Силестрии, по всем признакам, давно потерял тему разговора, только сидел и милостиво улыбался, но повинуясь стадному чувству, отдал свои золотые часы с цепочкой. Ещё один гость был в сильной задумчивости и уже ни на что не реагировал. Мундшенк смотрит на меня, как студент первокурсник технического ВУЗа на встреченных в коридоре Томаса Эдисона, Николу Тесла и Ивана Кулибина в одном лице. Вот понравился напиток людям!

Разговоры

— Что-то ты, братец, упустил ветер. Всё тянул, ждал неведомо чего, вот паруса твоего корабля и повисли. Штиль! Государь утвердил штаты, а тебя среди беляков нет, остался в зелёнке. Хе-хе! Будешь сидеть в пустом Дворце, вместе с бароном Тихим караулить, чтобы мыши мебель не погрызли.

— Ваше Высокоблагородие, вы же знаете, моё поместье всего сорок десятин, не хватает на прожитие, а у меня дочь на выданье. Каждый грошик откладываю, а ведь в Зелёном Дворце, половину годового оклада по чину выдают. Не могу позволить себе от такого отказаться.

— Хм… Думаешь, вам оставят выплату?

— Так Государь сказал: "с сохранением всех выплат и привилегий". Кроме того, выслуга у меня подходит, надеюсь на новый чин.

— Чин-то откуда? Его без места не дают!

— Так вы, Ваше Высокоблагородие, уходите, а здесь из придворных только трое остаются — я по камер-цалмейстерской части, Листрович — по гоф-фурьерской, над служителями командовать, и над нами барон Тихий. Получается, я на вашем месте буду. И жалование по должности выше, и на повышение чина могу надеяться. А у меня дочь на выданье, каждый грошик откладываю на приданое.

— Это что же получается… Я-то с понижением в должности иду…

— Зато, Ваше Высокоблагородие, к Белому Двору приписаны, там места на ранг выше занимают, чем наши. Государя лицезреть будете. Над вами сам обер-цалмейстер стоять будет.

— Это да, только ради того… Постой! Так если Тихий смотреть над дворцом поставлен, то должность у него генеральская что ли?!

— По всему, не ниже бригадирской, Ваше Высокоблагородие. Коли дворец отдадут наследнику, то полного камергера.

— А я то…

* * *

— Нет, вот Тихий молод, но востёр! Лишь только несколько заседаний с нами просидел, а уже догадался до такой ловкой штуки! Не стал локтями за должность толкаться, вроде всех пропустил, а сам такую интригу провёл! Смотрителем Зелёного Дворца стал! Каков, а?!

— Зачем ему в толпе толкаться? Он свободный доступ к королевскому уху имеет. К примеру, на этой неделе чуть не три раза с Его Величеством беседовал, даже кофей пил.

— А как государям наливал, слышали?

— Глухой и то слышал. Орденок от жениха своей бывшей госпожи получил. Вроде как извинение за отставку.

— И личный государев портсигар. Меня аж завидки берут! И часы с перстеньком… Только один из самодержцев не отдарился, в задумчивости был.

— Отдарился. Не слышали разве? Утром другого дня барону шкатулку со своей парсуной послал. Золотую с эмалью.

— Ох! Честь-то какая! Теперь Тихому самое правильное — по дипломатической части идти. Пятью государями обласкан!

— Да уж! Но отдам Стаху должное, другим дорогу не перебегает, куски из чужих ртов не вырывает, со старшими уважителен, нам всем уже по второму разу крема прислал. И не хапает не по чину, чем пожалуют, тем и рад.

— Главное, в политику не лезет. Молчит на заседаниях. Смотрит в рот докладчику, а со своим мнением не выступает. Даже когда принц Торан его спросил, барон ответил: "Виноват! По младости ничего не понимаю. Глуп и туп."

— Да! Такой дурак, что уж дальше ехать некуда, дурнее не бывает. Если для наследника выберут Зелёный Дворец, то сразу удачу оседлает. А коли предпочтут Синий, то подождёт следующего королевского дитятю. Марианна может ещё и не одного родит. Словом, дурак Тихий, тихой сапой в полные камергеры непременно выйдет. Пусть остальные за крошки бьются, он себе тёплое местечко уже организовал.

— Умён, ибо всем показывает, что глуп! Умника давно бы съели, а Тихий толком и врагов не смог себе завести. Скоро, от такой глупости, может графом стать.

— Это вы про герцога Ранбранда намекаете? Что их дочь вновь свободна?

— Не только, не только… Из свиты иностранного государя его приметили. Сами понимаете, своих дочек всем надо пристраивать, на меня кое-кто уже выходил, интересовался подробностями.

— А что? Не слишком богат, но бедным не назовёшь. Да и какие его годы? И ведь уже государев ближник. Магистр Огня и Жизни. Целитель, наконец. Правда, шрам на лице.

— Шрам ерунда. Многим женщинам даже нравится, вроде даже непременно положено такое герою.

* * *

— От Его Милости шестнадцать дукатов за головы прислали…

— А вот ежели бы ты, Яронин, меня бы послушал и дозор у пристани утвердил, мы бы все двадцать, а то и двадцать два взяли!

— Да ладно тебе! И так неплохо вышло.

— Неплохо! А было бы совсем хорошо! Стыдно сказать — дорожным стражникам золото, считай, подарили!

— Не ворчи. И денег получили, и никто из ворогов не ушёл. Сказывали, барон доволен был. Говорил: "Расстарались отставнички!"

— Барон, да! Барон — голова! Он всё дело до тонкостей знает. И к солдатикам добёр. А всё почему? Потому как сам с бойцами кровь проливал. Сам в атаку ходил, сам ранен был. За то его и Государь жалует. Слыхали? Лесок к баронству приписали!

— И долинку.

— И долинку… А там земелька совсем свободна, хоть сейчас деревню ставь.

— Деревня нам без надобности, а вот мельничку я бы поставил. Прошлый год мы в поиск ходили, в тех местах был. У стока из озера место есть как раз под мельницу.

— Зерно возить далеко.

— Это если по дороге. А коли по бережку, то совсем близко. Всех делов-то только спуск-подъём телег организовать.

— Пробить дорогу самое дорогое будет. У тебя денег не хватит, разве Его Милость захочет. Но ему зачем? Людишки поднимать землю разве найдутся. Семей двадцать бы найти.