Книга Невеста-сорванец - Кэтрин Коултер

Он поднялся, дрожа от холода, потому что никому не пришло в голову разжечь огонь в камине, и увидел в углу комнаты ее чемодан. И почувствовал невероятное облегчение. Значит, она не бросила его!

В дверь тихо постучали.

— Милорд…

— Да? — крикнул Джеймс, оглядываясь в поисках собственного чемодана.

— Это Элси, милорд, с горячей водой для вашей ванны. Ее сиятельство сказала, что вы захотите вымыться.

Пять минут спустя Джеймс уже сидел в большой медной ванне, закрыв глаза, погрузившись по грудь в горячую воду. Раздумывая, что, черт возьми, он скажет той, которая стала его женой по-настоящему… да, почти шесть часов назад. Она прислала служанку с горячей водой. Что это означает?

По крайней мере она решила не покидать его. Слава Богу.

Горячая вода расслабила его, и он опустился еще глубже, пока глаза снова не закрылись. Джеймс задремал. Разбудил его знакомый голос:

— В жизни не подумала бы, что вся эта история со свадьбой потребует недели сна на восстановление сил. Как мужчинам вообще удается сделать что-то, если…

Корри осеклась.

— Спасибо за то, что прислала воду, — пробормотал Джеймс, не открывая глаз. — Горячая, как раз такая, как я люблю.

— Рада за тебя. И ты в этой ванне кажешься красивым, как картинка. Остается догадываться, что скрыто под водой.

Джеймс мгновенно приоткрыл один глаз. Корри сама была как картинка, в прелестном зеленом шерстяном платье, с волосами, забранными в узел на затылке. Вот только лицо было очень бледным.

— Прости, что сделал тебе больно. И что так поторопился. Как ты себя чувствуешь?

Корри вспыхнула. Еще минуту назад она считала, что ничто на свете не сумеет смутить ее и вывести из себя, особенно после того, что он сделал с ней. А теперь краснеет, как… как кто?

Она не нашла подходящего сравнения и почувствовала себя дурочкой и почему-то неудачницей.

— Со мной все хорошо, Джеймс.

— Потрешь мне спину, Корри?

Потереть ему спину?

— Хорошо. Где губка?

— Возьми тряпочку, — предложил Джеймс, вынимая тряпочку из водных глубин. Где была она до сих пор?

Корри вздохнула, взяла тряпочку и с облегчением зашла ему за спину: гладкую, длинную, мускулистую. Ей захотелось швырнуть чертову тряпочку на другой конец комнаты, размазать мыло по золотистой коже, вволю скользить по ней пальцами, ощутить его силу и мощь.

Корри натерла тряпочку мылом и принялась за работу.

Джеймс вздохнул, подавшись вперед.

— Хочешь, я вымою тебе волосы?

— Нет, все в порядке, я сам. Спасибо. Это было чудесно.

Он протянул руку, и она уронила мокрую тряпку в его ладонь. Джеймс принялся мыться.

— У мужчин нет скромности.

— Ну, если желаешь наблюдать, не могу же я остановить тебя.

— Ты прав, — кивнула она, неохотно направляясь к креслу на другом конце комнаты. Уселась, но тут же вскочила и придвинула кресло как можно ближе к его ванне. Теперь их разделяло всего фута три. Джеймс ухмыльнулся, ушел под воду и стал промывать волосы. Ему отчего-то было очень приятно делать это под ее взглядом. Должно быть, она не так уж и сердится. И наверняка простит его, если попросить ее как следует.

— Обещаю, Корри, больше такое не повторится.

— У тебя в волосах осталось мыло.

Он снова ушел под воду, потом появился на поверхности и тряхнул головой. Господи, он так неотразимо красив, что сердце ноет!

— Даю слово, теперь все будет иначе. Мне ужасно жаль, что твой первый раз тебя разочаровал. Я вел себя как последняя скотина.

— По правде говоря, это было слишком быстро и грубо. И ты вовсе не целовал мои колени.

Джеймс кривовато улыбнулся.

— Клянусь в следующий раз уделить твоим коленям самое пристальное внимание. Тебе все еще больно? Кровь идет?

Ничего не скажешь, прямой разговор…

Корри молча покачала головой и принялась упорно разглядывать свои туфли.

— Я думал, ты меня покинула.

Это заставило ее резко вскинуть голову.

— Покинуть? Мне это и в голову не пришло. Мы с тобой пережили так много приключений. Я считаю это очередным, хотя и не очень приятным…

Джеймс поднялся. Что он мог на это ответить?

— Не могла бы ты подать мне полотенце?

Но она была просто не в состоянии двинуться. Не в силах отвести глаза от него, голого и мокрого. И отчаянно хотела слизать с него каждую каплю воды. Поэтому тихо охнула, попыталась взять себя в руки и бросила ему полотенце. И жадно смотрела, как он вытирается.

Оказывается, можно получить невообразимое удовольствие от таких обыденных действий!

Джеймс завязал полотенце на талии.

— Может, теперь твоя очередь принять ванну? Позволишь потереть тебе спину?

При одной мысли об этом сердце Корри куда-то покатилось.

— Хорошо! — выпалила она.

Джеймс рассмеялся.

— Позволь мне одеться, и мы сможем перекусить.

За ужином Джеймс, видя, что Корри упорно смотрит в тарелку, попросил:

— Пожалуйста, не расстраивайся, Корри. Все будет хорошо, поверь мне.

— О нет, дело не в этом, Джеймс. Я думала о своем свекре. Волнуюсь за него и ничего не могу с собой поделать.

— Знаю, — кивнул Джеймс, принимаясь за холодную баранину. — Джейсон сделает все, чтобы уберечь отца, даже если для этого понадобится спать в его кровати. И ты не можешь представить, сколько народа сейчас разыскивает детей Кадудаля. Пока мы только сумели узнать, что во Франции их нет, и уже довольно давно.

— Не забудь об их тетке, сестре матери. Интересно, что с ней произошло? — заметила Корри, погружая вилку в яблочный соус, которым была залита свинина.

— Я все еще не слишком уверен, что речь идет о сыне Жоржа Кадудаля, тем более что он и мой отец расстались друзьями.

— Кроме того, ты говорил, что твой отец спас Жанин Кадудаль. Не могла же она возненавидеть его за это или настраивать против него детей. Граф спас ее.

— Да, и она, очевидно, предложила ему себя. Отец возвращался к своей жене, моей матери, и наотрез отказался иметь с ней дело. Обнаружив, что она беременна, Жанин пожаловалась Кадудалю, что мой отец взял ее силой и сделал ей ребенка.

— Представляю, как взбесился Кадудаль!

— Да, и в отместку похитил мою мать, увез во Францию, а отец и дядя Тони нашли ее в тот момент, когда она от всего пережитого выкинула своего первенца. Так или иначе, Жанин призналась Жоржу во лжи, отец с матерью вернулись в Англию и больше никогда не виделись с Кадудалем.