Книга Азарт и страсть - Виктория Дал

Харт отпрыгнул назад и услышал дрожание под ногами породы, треск и грохот сыплющихся камней.

Эмма закричала и ухватилась за твердый выступ скалы, когда почва под ней начала оседать. Галька сыпалась, как дождь.

Харт закричал:

– Не двигайся.

Но Мэтью был в движении. Он потянулся к старому корню, который торчал из расщелины, и уцепился за него. И несмотря на то что его ноги ощущали под собой ненадежную опору, Мэтью направил нож на Эмму.

Харт перестал кричать и начал просить.

– Пожалуйста, не надо. Я умоляю тебя. Не убивай ее! – Но нож полоснул воздух, и Харт не мог ничего поделать. – Нет!

– Нет! – закричала она, и тогда нож уперся в нее, прямо ей в живот, и она ахнула, а Харт почувствовал, как его сердце раскалывается вдребезги.

– Уходи, – прошептал Мэтью. – Иди мимо меня.

Она посмотрела вниз на свой живот, и Харт тоже посмотрел. Там не было крови, но руки Эммы были свободны. Они оба тупо смотрели на обрезки веревки, которые валялись у ее ног.

Харт первый понял, в чем дело.

– Давай, Эмма. Быстро и осторожно. Старайся держаться стены.

Она кивнула и потянулась дрожащими руками вверх, чтобы ухватиться за острый выступ скалы у плеча Мэтью. Она подвинулась ближе к нему, рыдая, когда песок и камни посыпались из-под ее ног. В любой момент кусок скалы мог обрушиться полностью.

– Скорее, – настаивал Мэтью. Обхватив ее одной рукой, помог пройти мимо него. Другая его рука все еще цеплялась за корень, но Харт видел, что тот едва держится.

Как только Эмма прошла мимо Мэтью, почва провалилась под ее ногами на добрые шесть дюймов, и она упала на колени. Ее руки были близко от надежной скалы, и она старалась ухватиться. Харт опустился на колени и протянул ей руку. Она потянулась, но сползла назад. Камнепад начался снова, заставив их всех замереть на месте.

– Ухватись за меня, – приказал Харт. Но она покачала головой:

– Я не могу.

Они смотрели друг на друга, отделенные тремя шагами скалы, которая трещала под ними, как стекло. Харт отвел от нее глаза и посмотрел на Мэтью. Его глаза потеряли блеск безумия. Лицо разгладилось и стало печальным, и теперь Харт узнавал его.

Он встретил взгляд Харта. Они долго смотрели друг на друга. Затем Мэтью медленно разжал пальцы, держащие спасительный корень. Камни сыпались на него, ударяли его, когда он встал на колени у ног Эммы. Один взмах ножа, и ее ноги были свободны, теперь она могла продвинуться вперед.

Мэтью кивнул.

– Я люблю тебя, Эмили. Я всегда любил тебя.

Когда Харт потянулся и ухватил ее за руку, Мэтью с силой подтолкнул ее снизу. Этот толчок помог Эмме перебраться на безопасный участок земли, но обрушил кусок скалы под ногами Мэтью.

Его лицо было полно спокойной печали, когда он скрылся из виду.

Харт сначала слышал тишину, потом сильный грохот падающих камней, сопровождавший падение Мэтью. Он быстро обрел покой.

Эмма обхватила Харта руками, ее тело дрожало от рыданий из-за жалости к Мэтью, но Харт не находил в себе симпатии к этому несчастному. А Эмма могла, как оказалось. Продолжая рыдать, она отошла от него и подошла к обрыву.

– Эмма, не надо. Не смотри. Это опасно.

– Но… Мэтью. – Она отбросила его руку и наклонилась над пропастью. Он понял, что она увидела, по тому, как она вздрогнула и побледнела. Харт тоже посмотрел, чтобы убедиться. Сомнений не было, Мэтью был мертв. Когда Харт оттащил ее, она больше не сопротивлялась и просто уткнулась ему в грудь.

– Нам нужно уйти отсюда. И проинформировать власти.

Страх ушел из ее глаз. Но вместе с ним ушло что-то еще. Она смотрела прямо перед собой ничего не выражавшим взглядом. И тогда Харт отвел ее к самой высокой точке утеса. Она села на землю. Это была не его Эмма. Он молился, чтобы она не ушла слишком далеко, чтобы она вернулась к нему.

Накинув ей на плечи плед, он усадил Эмму на лошадь. А потом сам сел в седло и придвинул ее к своей груди. Что ж, теперь можно было ехать…

– Поедем прямо на север. Немножко дальше, чем та последняя деревня, я думаю.

Она не ответила, поэтому Харт покрепче обнял ее и пустил лошадь легкой рысью.

Глава 24

– Я не хочу, чтобы ты оставалась одна, – объяснил Харт, когда Эмма спросила его, почему он снял только одну комнату. Ее вовсе не беспокоило его присутствие. Не беспокоило и то, что он знал, что она совершенно голая лежит под грудой одеял. У нее не было одежды, не было вещей, не было дома.

– Ты ничего не ела.

– Я принимала ванну, – пробормотала она, отворачиваясь от него.

– Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?

– Нет.

– Эмма, прошло столько времени. Ты не могла не проголодаться. Пожалуйста, съешь что-нибудь.

Нет. Ее волновало его присутствие. Она хотела, чтобы он ушел. Он выказывал сочувствие, и беспокойство, и поразительную нежность, которую она никогда даже не надеялась получить от него.

– Может быть, немного вина?

Она вытащила руку из-под одеяла.

Харт пробормотал:

– Мне следовало знать… – И вложил бокал в ее руку. Да. Он должен был знать. Она любила вино почти так же, как карты.

Она с жадностью глотала терпкую жидкость, но отставила стакан, заметив его взгляд. Он смотрел на ее руку, на синяки, оставленные Мэтью, на кровавые ссадины на запястьях. Эмма поставила стакан и снова свернулась под одеялами.

– Извини, что я оставил тебя, – прошептал он. – Мне не надо было оставлять тебя одну.

– Я не хочу, чтобы ты был здесь. Ты не нужен мне.

– Да, конечно. Ты измучена и истощена. А я был настолько глуп, что стал обвинять тебя, как всегда.

Эмма покачала головой:

– Тебе не в чем винить себя. Я просто хотела высказать то, что чувствую. Я чувствую, что не хочу тебя.

Она ощутила его вес, когда он присел на постель рядом с ней. Его бедро касалось ее спины, и она хотела, чтобы он отодвинулся. Потому что его вес и его тепло заставляли ее желать большего. Эмма свернулась в комочек.

– Почему ты пришла в ту ночь в мой дом? – спросил он.

– В какую ночь?

Он громко вздохнул. Но его пальцы гладили ее по голове.

– Ты только однажды была в моем доме, Эмма.

Она глубже спряталась в своем гнезде.

– Я не хочу разговаривать. Пожалуйста, оставь меня.

– Нет. Не оставлю. Мне нужно знать, зачем ты пришла в мой дом в ту ночь, если я противен тебе, если ты знала, что я такой же, как твой отец и его друзья… Я должен знать.