Книга Черная царевна - Оксана Глазнева

Ох, Роджер, что же сделала с тобой морская богиня?!

Надя взяла с пола нужную книгу и поднялась на чердак.

Внизу солдаты расстреливали несопротивляющихся, несчастных мертвецов. Разлетались в клочья тела, одежда и мозги, а они не сводили взглядов с нее, в темноте видимой лишь их мертвым глазам.

Надежда скорбно сжала губы.

Ночная птица спустилась с холмов, села на крышу и стала пегой, покрытой короткими перьями, кобылицей. Надя села на теплую, пахнущую курятником спину, ударила ногами по бокам и взлетела в небо.

Госпиталь спал.

Царевна опустилась в темном парке. Кроме корпуса медсестер, свет везде был погашен, и от этого осенняя ночь казалась еще темнее. Лошадь ударила копытами, снова становясь птицей, и взлетела в небо. Надежда проводила ее взглядом и пошла к корпусу.

Она потерла ладони, разогревая кровь, поймала пальцами ночную прохладу, аромат мяты, сонное дыхание пациентов, сплела, связала узлами, бросила себе под ноги. Бесшумно шла пустыми коридорами, выстилая дорогу сном. Госпиталь засыпал. Засыпали врачи и медсестры, засыпали солдаты в саду и пациенты в палатах… Август тоже спал, лишь вздрагивали во сне длинные ресницы. Надя села на кровать, погладила теплое плечо.

— Спи, друг мой! Спи.

Чародейка достала книгу, раскрыла на нужной странице, сжала и разжала пальцы.

Она взяла железные прутья кровати и их тени на полу, медь дверных ручек, полосы лунного света и сонное дыхание юноши. Магия из пальцев, из ладоней текла в металл, делала его податливым, почти живым.

Несколько дней назад ей казалось, что внутри родилась звезда и этой новой незнакомой силы хватит, чтобы разрушить весь Яблоневый Край, но сейчас ее едва хватало. Чародейка дважды останавливалась, подолгу сидела на полу под открытым окном, восстанавливая дыхание и пережидая спазмы судорог в руках. Лилась в железо волшебная сила, утекала сквозь пальцы ночь.

Когда Надя закончила, небо за окном уже серело. От утренней прохлады и нервного напряжения ее трясло. Она облизнула кровоточащие волдыри на пальцах и отступила от кровати. В изголовье, на прикроватной тумбочке лежал страшный подарок: руки и ноги, сплетенные из металла и ночной темноты.

Чародейка провела руками по лицу, вдохнула утреннего холода и подошла к спящему юноше. Что он помнит о ней? В мире, где все забыли о Роджере, кто она теперь? Надя коснулась горячей ладонью его лба. Ресницы Августа дрогнули, он глубоко вздохнул и открыл глаза.

— Царевна?

— Я пришла выполнить обещание.

Он с трудом поднялся, опираясь на обрубки рук, и увидел… Поднял на девушку испуганный взгляд.

— Это не то, что ты ждал, я знаю, — ответила она, — но пока это все, что я могу дать. Соглашайся или отказывайся, выбирать тебе.

Он долго смотрел на металлические руки. Надя его не торопила, она смертельно устала за эту ночь. Юноша кивнул.

— Будет больно, — честно предупредила Надежда.

— Дай мне в зубы одеяло.

Чародейка помогла ему. А потом соединила металл и плоть.

Металлические вены ожили, зашевелились блестящими змеями, вонзились в нежную кожу старых шрамов. По простыням потекла кровь. Металлические мышцы и кости находили в руке живые, срастались с ними. Август побелел. Он впился зубами в одеяло и сдавленно выл. Надя подняла вторую руку и соединила ее с культей. Он выпустил одеяло изо рта, закричал и заплакал. Чародейка взяла металлические ноги…

Ей было безмерно жаль его, но разум оставался холодным и острым, как у хирурга. Августу необходимы руки и ноги, и когда она найдет способ потребовать от Марины обещанную живую воду, то вернется и все исправит. Но она может не вернуться. Нет больше за спиной Роджера и Эола, а значит, она должна позаботиться об Августе сама.

В дверь начали стучать. Надя, не оборачиваясь, наложила на нее заклинание.

Когда медперсонал, спустя пять минут, выбил двери и ворвался в палату, то нашли лишь бессознательного юношу. Чародейки в палате уже не было.

Морин-Дениз встречал проливным дождем.

Надя шла по знакомым трамвайным рельсам, приподняв подол платья. Еще с холма она увидела, что город стал пятнистым от пожарищ.

Почему магия, наделяющая божественным могуществом, не делает мудрее? Должна ли она встретиться с паном Станиславом и его семьей? Наказывая себя за трусость, не испугает ли их? Своим желанием отплатить за доброту не навлечет беды?

Чародейка ладонью стерла с неба хмурые облака, отгоняя от города дождь, и по неровному склону, размытому водой, стала спускаться в город.

Трамваи не ходили, и пришлось пересечь весь Морин-Дениз пешком. Город был полон вооруженными людьми. Полицейские патрулировали пешком, Орден Доблести и королевские гвардейцы — верхом на обычных лошадях. В небе проносились силуэты Алых Мундиров верхом на морских жеребцах.

Надя уходила от встречи с ними: пряталась в подворотнях, отводила взгляды заклинаниями и продолжала путь.

Мертвецы тянулись к ней. Они выходили из переулков, выглядывали из запыленных окон. Люди и животные. Птицы. Жуткие и жалкие. Они узнавали ее, смотрели, как когда-то пациенты в госпитале. Чародейка ничем не могла им помочь.

Слобода почти вся выгорела. Надежда шла между остовов домов. Дождь прибил пыль и пепел, но оставил в воздухе тяжелый запах пожара, словно здесь была война.

Дом пана Станислава уцелел, хотя пожар у соседей опалил ему крышу и зачернил сажей белый мазаный бок. Знакомый плетеный забор, пожелтевшие листья на вишнях…

Надя осторожно открыла калитку, вошла и остановилась.

Дом был заперт. Двор засыпан облетевшими листьями. Барвинок и бархатцы на клумбах вытоптаны. Чародейка села на скамью у колодца. Ноги гудели. Руки болели. Хотелось умереть или уснуть.

— Настя!

Надежда обернулась. Юлия стояла в дверях погреба. Подниматься сил не было, но чародейка заставила себя. Сделала два шага к девушке.

— Ты в порядке?! Где родители?

Юлия отпрянула, выставив перед собой руки, и Надя остановилась.

— Я знаю, кто ты, — сказала Юлия.

Надя печально улыбнулась.

— Уходи, царевна!

Это было больно. В глубине души Надя надеялась, что, узнав о ней, Юлия, пан Станислав и пани Ирина поймут, что ошибались. Она до последнего наивно верила, что, узнав ее, они переосмыслят все сказанное. Но страх и отвращение в глазах Юлии не пропали. Ничего не изменилось.

— Уходи! Ты не нужна здесь! Это все из-за тебя!

Скрипнула, туго поддаваясь, дверь погреба. Пан Станислав, тяжело припадая на правую ногу, вышел и заслонил собой дочь.

— Уходи, — настойчиво повторил он.

— Посмотрите на меня! — не выдержала Надя. — Я не Черная! Я не Проклятая!