Книга Иллюзия греха. Последняя иллюзия - Диана Соул

Пристроив игрушку рядом с головой сестры, поправила сбившиеся волосы Тиффани и невольно залюбовалась ее лицом. Красивое, словно у фарфоровой куклы.

– Его зовут Пятый, – тихо продолжила я. – Почему именно такое имя, я расскажу, как только очнешься. Уверена, он тебе понравится и послужит началом твоей новой коллекции…

На мгновение показалось, будто приборы пискнули как-то особенно возмущенно, мне даже пришлось оправдываться.

– Да, знаю, ты очень любила свои старые игрушки. Но так произошло, что вся коллекция исчезла вместе с Ричардом в той лаборатории. Извини.

Мне очень хотелось услышать ее ответ. Хотя бы обиженное: «Не извиню!» – но Тиффани продолжала молчать. Я же как заклинание произнесла фразу, на которую надеялась и верила, как в молитву:

– Хочу снова услышать твой смех. Мне очень не хватает тебя, Тиффи. Надеюсь, скоро стазис исчезнет, и мы снова будем вместе.

На этом я еще раз поправила Пятого, придвигая его ближе к сестре.

Ну же, стань артефактом! Именно тем, который так нужен! Пятый, пожалуйста, верни мне мою сестру…

* * *

Герберт ждал меня в холле. Он о чем-то переговаривался с Элликантой, которая предпочла разговаривать с сыном у всех на виду, а не позвать в кабинет.

Сакс же опять играл бесчувственного инкуба, но я уже научилась по крошечной мимике уголков глаз и губ различать его эмоции. Не знаю, о чем они беседовали, но, когда я подошла ближе, доктор Роук посмотрела на меня с огромным раздражением.

– И как ты его выносишь так долго? – пробормотала она. – Особенно если не собираешься рожать и деньги тебя не интересуют.

Я понимала, что в ней говорит горе из-за потери Ричарда, и только этот факт остановил меня от вопроса ей в тон, что ее саму заставляло терпеть отца Сакса? Согласилась же она когда-то на эксперимент, так почему теперь ведет себя столь надменно?

– У нас совместные дела, – абстрактно ответила я, но все же не удержалась, добавив:

– Не всем нужны от инкубов только деньги.

– Зато инкубам нужно по сути только одно, – отозвалась доктор, и неожиданно в ее лице что-то изменилось. Словно какая-то мысль пришла в голову и озарила все вокруг.

Интуитивно мне это сразу не понравилось, а Элликанта обвела меня взглядом еще раз, после чего торопливо произнесла:

– Мне пора. Нужно кое-что проверить.

После таких слов мне с Гербертом осталось только посмотреть молча ей вслед.

– Ну, и что это было? – спросила я.

Но даже Гер не сумел ответить.

– Понятия не имею, но мне бы хотелось прочесть ее мысли.

Впрочем, делать этого не пришлось. Стоило нам только спуститься на парковку и сесть в кар, как визофон в кармане Герберта ожил.

Я не видела сообщения, которое пришло, но, судя по вытянувшемуся лицу, Сакс оказался под большим впечатлением.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила я, уже надеясь, что, быть может, произошло чудо и Тиффани очнулась.

Но ответ оказался куда более шокирующим:

– Мама хочет внука. Просит уговорить тебя любой ценой, иначе она откажется от ведения твоей сестры, или, того хуже, не гарантирует ее здоровья.

– Что значит «не гарантирует ее здоровья»? – переспросила я.

– Хотел бы я это знать и узнаю. – Мне в руки перекочевала запонка-артефакт. – Побудь в машине, я вернусь к матери и выясню, что взбрело ей в голову.

– Но ведь ты опять перестанешь чувствовать, – сказала, подсчитав расстояние, на которое придется удалиться инкубу. Больше десяти этажей, плюс стены, значит, артефакт точно потеряет силу.

– Зато вернутся остальные способности. Не беспокойся, я буду помнить, ради чего все это затеял, и приду обратно. Поверь, даже будучи инкубом, я не настолько принципиален, чтобы идти домой пешком, а не ехать на каре.

Не сказать, чтобы прозвучало убедительно, но мне все равно пришлось его отпустить и весь следующий час провести в машине, сидя как на иголках. Мне постоянно казалось, что инкуб, к которому вернется вся его бесчувственность и непрошибаемость, решит, что близость к артефакту опасна для него, и сбежит куда подальше.

Опять же, кто знал, до чего могут теперь договориться мать и сын, если их желания обзавестись внуком-сыном совпадут. И хоть Сакс знал мою принципиальную позицию отказа от ЭКО, в моей душе продолжал жить иррациональный страх.

Именно в этот момент Герберт-инкуб и Герберт-человек разделились для меня окончательно. С первым я не желала иметь ничего общего, а второй нравился куда больше, чем просто друг.

Когда я увидела мужчину, шагающего по стоянке, дыхание замерло в груди и возобновилось только тогда, когда Сакс сел в кар.

– На тебе лица нет, – произнес он, хотя и сам был бледен как смерть. – Что-то произошло?

– Боялась, что ты не вернешься, – выдохнула я и как можно скорее сунула ему в руку запонку. Так мне было спокойнее…

– Я здесь, хотя соблазн все же был, – констатировал Герберт. – Пожалуй, второй раз этот номер я рискну совершить только с большой осторожностью. Слишком велико желание вызвать такси и уехать в небоскреб, приказав водителю увезти тебя вместе с запонкой куда подальше.

Судя по его словам, боялась я не зря. Все же моя интуиция редко ошибалась.

– Тебе удалось выяснить, что задумала твоя мать? – спросила я, когда машина наконец отъехала от больницы.

– Удалось, а еще предотвратить ее план по твоему шантажу. Пришлось применять внушение, не самый хороший поступок по отношению к матери, но выбора она не оставила. А также я поговорил с руководством клиники, ее временно отстранят от работы.

– Так что она придумала?

– Всего лишь идею, что ты в состоянии родить ей внука. Мальчика, которого она назовет Ричардом. Причем не инкуба, а именно человека. Собиралась влезть в геном и что-то там изменить. Но…

У меня невольно мурашки по спине пробежали.

– Что «но»?

– Когда нужно, я умею убеждать людей не делать глупостей… – твердо закончил свою мысль Сакс. – Твоей сестре ничего не угрожает. Ею будет заниматься другой доктор.

Вздох облегчения вырвался из моих легких.

И все же, кто бы мог подумать, что исчезновение Ричарда так сильно повлияет на Элликанту! Раньше она казалась весьма уравновешенной женщиной.

Однако чем больше я думала над этим вопросом, тем больше понимала: будь я на ее месте, меня бы и саму разрывало горе на части. Потому что для нее Стоун был единственным сыном, а Герберт – экспериментом всей жизни.

Внезапно на визофон Сакса пришло сообщение, он мимолетно взглянул на экран и нахмурился:

– Виола, я вынужден оставить тебя дома. Мне срочно нужно уехать.