Книга Римская империя - Линн Торндайк

Он также считал, что человеческие существа не способны предсказывать будущее. Не только события, которые происходят в результате воздействия извне, но и то, что он делает по своей воле, не могут происходить под влиянием звезд. Эти два аргумента — о божественной воле и свободном человеческом выборе станут самыми любимыми идеями христианства.

Флаворин указывал, что астрологи способны предвидеть великие события, вроде сражений, но не могут предсказать совсем незначительные, и говорил, что они могут поздравить себя с тем, что он не спрашивает их, какое влияние оказывают звезды на крошечных животных. Этот вопрос и другой — почему изо всех великих творений природы астрологов интересует лишь судьба людей, свидетельствует о том, что, подобно Цицерону, Флаворин не понимал, что астрология была и должна была стать теорией, применимой ко всей природе, а не только к человеку.

Секст Эмпирик

К аргументам против гороскопов, гласящих, что люди, умершие одновременно, родились в одно и то же время, и что люди, родившиеся одновременно, имеют разные характеры или судьбу, Секст Эмпирик добавляет каверзный вопрос: «Суждена ли человеку и ослу, которые родились в одну и ту же минуту, одинаковая судьба?» Птолемей, конечно же, ответил бы так: да, в обоих случаях влияние звезд одинаково, но воспринимают они его по-разному.

Кроме того, вопрос Секста свидетельствует о том, что он плохо разбирался в астрологии. Он пытался применить идею о свободной воле к астрологической теории, но не сумел сделать это правильно. Главное, что он отметил — это то, что даже если звезды и управляют человеческой судьбой, их влияние нельзя измерить с большой точностью. Он подчеркивает, как трудно точно определить время рождения или зачатия, или тот самый момент, когда звезда переходит в другой знак Зодиака.

Он говорит о ненадежности и неточности водяных часов. Он подчеркивает, что наблюдатели, живущие на разной высоте и в разных местах, могут прийти к различным выводам. На результаты также влияет острота зрения; очень трудно также точно определить момент, когда Солнце скрывается за горизонтом или заходит звезда — из-за отражения или рефракции лучей света.

Таким образом, Секст оставляет нас в сомнениях — стоит ли воспринимать его аргументы как критику астрологии, фундаментальные принципы которой он про себя считает практически неопровержимыми, или просто пытается доказать, что его выводы справедливы, выставив астрологию в виде непрактичного и неразумного занятия. В любом случае, следует отметить, что его довод о том, что влияние звезд точно измерить нельзя, был использован христианскими авторами.

«Луций» или «Осел» — был ли автором этой книги Лукиан?

Главным содержанием «Метаморфоз» Апулея, если убрать многочисленные вспомогательные истории, был религиозный мистицизм. Краткая книга, основанная на автобиографическом материале, написанная на греческом языке и называвшаяся «Луций» или «Осел», считалась произведением Лукиана из Самосаты, который был современником Апулея и прославился как сатирик.

В наши дни она считается поддельной, поскольку стиль изложения отличается от стиля Лукиана, а язык далек от аттического греческого языка. Рассказ лишен живописных подробностей, если сравнить с богатейшей фантазией Апулея, и не содержит чудесных и романтических деталей, которыми изобилует книга карфагенянина. Плотий, Константинопольский патриарх, живший в 9 веке, считал, что Лукиан написал эту книгу, чтобы высмеять глупые суеверия. Так ли было с «Ослом» — мы не знаем, но в других сатирах, в подлинности которых никто не сомневается, Лукиан высмеивает магические ритуалы и псевдонауку своего времени. Там, где его африканский современник использует искренний юмор и богатые плоды своего воображения, доверчиво приветствуя магию и оккультные науки своего времени, сатирик из Сирии подвергает их холодным насмешкам своего острого, скептического ума.

Жизнь Лукиана

Лукиан родился в Самосате, неподалеку от Антиохии около 120 или 125 года нашей эры и, после неудачной попытки стать подмастерьем скульптора, обратился к литературе и философии. Некоторое время он выступал в суде Антиохии, а также писал речи для других. Значительную часть своей жизни он странствовал по Средиземноморскому миру, от Пафлагонии до Галлии в качестве риторика, и, подобно Апулею, жил в Афинах и Риме.

Когда ему исполнилось 40 лет, он перестал преподавать риторику и посвятил себя литературному труду, живя в Афинах. Ближе к концу жизни, «когда он уже одной ногой стоял в лодке Харона», он занимал хорошо оплачиваемую и важную должность в судах Египта. Он умер, вероятно, около 200 года н. э.

Некоторые полагают, что его свела в могилу подагра, поскольку он написал об этой болезни две сатиры. Суидас же заявляет, что Лукиана разорвали собаки, которых на него натравили христиане в наказание за то, что он критиковал их учение. Однако, вполне вероятно, что это — буквальное толкование собственного заявления Лукиана, сделанного в «Перегрине» о том, что его чуть было не разорвали на куски циники (циники — (правильно «киники», от слова «кин» — «собака») — философская школа в Древней Греции и Риме).

Лже-пророк Александр

По просьбе того противника христианства, который попросил Оригена написать «ответ Цельсу», Лукиан составил свой рассказ о самозванце по имени Александр из Абонутики, псевдо-пророке из Пафлагонии. Этот Александр заявил, что он, якобы, обнаружил бога Асклепия в виде маленькой гадюки, которую запечатал в гусиномя яйце! После этого он заменил крошечную гадюку огромным ручным змеем, которого купил в Пелле, Македония, и который был обучен прятать свою голову подмышкой у Александра. Толпе, которой позволялось потрогать хвост и тело змеи, демонстрировалась фальшивая голова с человеческими чертами, сделанная из полотна. Она открывала и закрывала пасть и высовывала наружу язык.

Убедив людей, что гадюка была богом, которая чудесным образом увеличилась в размерах, Александр приступал к продаже пророчеств, сделанных этим, якобы, богом. Желающие узнать свое будущее передавали свои вопросы в запечатанном виде; они возвращались к этим людям с соответствующими ответами и нетронутыми печатями — это должно было показать, что их не вскрывали.

Плутарх рассказывает также о скептически настроенном оппоненте оракула, который, получив ответ на свой запечатанный вопрос, превратился в горячего сторонника Александра. Лукиан, однако, рассказывает, что лже-пророк иногда использовал горячую иглу, чтобы растопить воск на печати, а потом возвращал ей прежний вид, или применял другие способы восстановления печати, потом смело срывал ее и читал вопрос, после чего прикреплял тонкую копию печати, сделанную с помощью слепка.

Лукиан добавляет, что существует много других способов подобного рода, которые ему нет нужды описывать Цельсу, поскольку тот уже собрал большую коллекцию в своем «великолепном трактате против колдунов». Далее Лукиан рассказывает, как Александр сделал своего бога «говорящим», присоединив к его голове трубку из журавлиных трахей. В эту трубку вещал помощник, находящийся в укрытии.

В главе, посвященной отцу церкви Ипполиту, мы расскажем, как он использовал разоблачения магии, сделанные Лукианом, а также приведем аргументы Секста Эмпирика против астрологии. Рассказ о том, как Лукиан общался с Александром, очень интересен, но лежит за пределами нашего исследования.