Книга Ненастоящий мужчина - Александр Николаевич Бирюков

Разумеется, такая политика пришлась очень по душе всем тем, которые хотели жить за счёт других. И она стала широко реализовываться на «капиталистическом» западе под названием «либерализм».

Первые шаги были безобидными и во многом справедливыми. Например, дотации семьям с инвалидом, многодетным семьям, уравнение в правах представителей разных рас и национальностей, прекращение уголовного преследования гомосексуалистов.

Далее были определены «угнетаемые» меньшинства, которые претендовали на повышенную справедливость (почти в стиле Оруэлла, где все животные равны, но некоторые — равнее). Равнее других оказались представители негроидной расы (даже там, где они составляли подавляющее большинство населения), гомосексуалисты, представители нехристианских религий, инвалиды и женщины. Если расовая дискриминация действительно имела место быть (например, в виде ресторанов, кинотеатров «только для белых»), если «иноверцы» долгое время не могли занимать в Европе разные высокие чины, а некоторые нации целенаправленно уничтожались в Третьем Рейхе, если инвалиды в силу потери трудоспособности физически не могли работать на уровне здорового человека, если геев до некоторого времени преследовал закон, то каким образом здесь оказались женщины непонятно. Они не меньшинство (их в обществе более 50%, а в дееспособном возрасте доля ещё выше, около 60%), к тому же не угнетаемое. Однако непонятно это только для того, кто не видит в «либерализме» мощного марксистского фундамента. Именно Энгельс объявил женщину угнетённой — отсюда и вся история. Вместе с «меньшинствами» были определены и «большинства», то есть угнетатели, чей «деспотизм» надо всячески ограничивать. В число «деспотичных большинств» попали представители европеоидной расы, мужчины, гетеросексуалисты и христиане. А если это все складывалось воедино, то такой человек считался истинной угрозой обществу.

Нас касаются дела мужчин и женщин, поэтому перейдём непосредственно к ним. Движение суфражисток, добившись равноправия для женщин, вовсе не самоликвидировалось, как того следовало бы ожидать. Казалось бы, всё верно: женщины хотят равных прав с мужчинами, и эти права получены. Уже легализованы разводы и аборты, получено право на образование и труд, право единолично владеть имуществом, даже в браке. Избирательное право, право занимать какие угодно должности, вплоть до президента. Корпорации получили дешёвую рабочую силу и удвоили, а то и утроили продажи за счёт перераспределения денег между мужчиной и женщиной. Цель движения достигнута, чего ещё надо?

Одержав победы, женские движения, называемые теперь феминистическими, вошли во вкус. Став равными, женщинам захотелось стать ещё равнее. Они уже требовали привилегий по сравнению с мужчинами. Аргументация была простой, как валенок: «нас угнетали веками и тысячелетиями, хотим отыграться. Теперь вы обязаны страдать. Требуем больше льгот и привилегий». Примерно такой же принцип, который исповедует институт дедовщины в армии. С тем лишь уточнением, что женщин никто не угнетал.

Эти растущие аппетиты феминисток были сродни желаниям старухи из сказки о золотой рыбке. В конце концов она захотела стать владычицей морскою, чтобы уже сама рыбка была у неё на посылках. Феминистки уже не довольствовались равными правами. Их целью — теперь уже негласной — стала неограниченная власть, в том числе и над мужчинами. Становились реальностью чаяния Энгельса о мировом матриархате, помноженные на инстинктивное стремление человека к неограниченной власти и возведённое в степень бесконечной человеческой жадности.

Как и в далёкой Советской России времён Ленина, Троцкого и Коллонтай, была объявлена война семье. Правда, на этот раз феминистки стали действовать по–другому. Они учили ошибки российских социалистов. Перечислим их. 1. Хотя номинальный развал семьи был доведён до логического завершения, по факту семья сохранилась из–за того, что не была подорвана её основа: религия и мораль; 2. Мужчины, хотя и были лишены полномочий главы семьи, сохранили свою позицию полноправных членов общества, и, пользуясь своими природными данными и способностью к кооперации, остались в большинстве в бизнесе, науке, управлении; 3. Женщина, хотя и получила права наравне с мужчиной, не обрела отчётливых привилегий. Патриархальные — не в счёт.

Так сформировались основные негласные задачи феминизма: разрушение морали, нравственности и религии, законодательное лишение мужчин прав, максимальное ослабление мужчины и его позиций в обществе, разобщение мужчин, получение максимума привилегий.

Как и несколько десятков лет назад, у феминизма появились влиятельные союзники. Мечты феминисток о власти их не занимали. Эти союзники имели собственные корыстные цели.

Первым союзником стал бизнес, как и в старые времена. Теперь корпорации стали транснациональными и пронизали своими метастазами весь мир. Они могли влиять на власти уже не в пределах одной–двух стран. В их руках появились громадные ресурсы, чтобы подкупать и запугивать политиков, судей, журналистов практически в любой стране мира. Некоторые компании обзавелись даже небольшой собственной частной армией, замаскированной под службу безопасности или что–то подобное. Интерес этих колоссов был следующий. Мы помним, что завоевания суфражизма остановились на том, что женщины получили право зарабатывать деньги и распоряжаться ими. Мы также говорили о том, что мечтой предпринимателей стало не частичное, а полное подчинение семейных бюджетов женщине. Это не выглядело мечтой, потому что в Советском Союзе такое уже было достигнуто, стало быть, это вполне осуществимо. Но к этому замыслу теперь добавился ещё один, более сложный (хотя отлично реализованный, как мы увидим чуть позже). Надо было привить мужчинам женское мировоззрение. Мужчины должны с той же степенью захотеть максимального комфорта здесь и сейчас. Они должны лишиться стратегического мышления. Их желаниями должны стать не цели пассионария, не долговременное благополучие семьи и личного бизнеса, а обычные вещи. Как у римлянок времён Катона: роскошные одежды, драгоценности, дорогая еда. Мужчин нужно свернуть на путь потребления, максимальных покупок ненужных вещей. Желательно в кредит. А для этого необходимо выщелочить мужчин, лишить их всего мужского. Это тоже имело свои заделы: в СССР такое выщелачивание отлично получилось с помощью женского воспитания. К тому же развал семьи, атомизация общества могли удвоить, а то и утроить доход бизнеса ещё через один механизм. Дело в том, что семья покупает слишком мало товаров и услуг из расчёта на одного человека. Одна квартира на троих–четверых–пятерых, один холодильник, одна газовая плита и так далее. Развали семью — и бывшие супруги купят себе уже две квартиры, два холодильника и т. п. — по одной единице товара на каждого.

Вторым союзником феминисток стало государство, а вернее, правящие верхушки стран, которые выбрали путь «либерализма». Дело в том, что любая государственная машина (кроме, разве что, военной демократии) основана на механизмах принуждения народа делать то, что нужно власти. Как бы ни пели демократы, республиканцы, монархисты, коммунисты о благе для народа — всё это обычная пропаганда. «Либерализм» же не имеет никакого отношения к настоящему либерализму, а представляет собой марксистскую диктатуру слабого, диктатуру меньшинств, то есть тоталитарный строи с жесткой цензурой и подавлением инакомыслящих. Совершенно ясно, что диктатура слабых не может существовать в условиях, когда существует сильный, уверенный в себе, защищённый правами мужчина. Сильные духом, сплочённые мужчины вообще представляют собой угрозу любой диктатуре, а уж для «либерализма» они смертельны. Идеальный для него мужчина должен быть максимально ослаблен, подавлен, лишён воли. Он должен ощущать себя неполноценным, он должен постоянно бояться и быть вне закона, как бы он себя ни вёл. Сама мужественность должна стать наказуемой.