Книга Фиалки на снегу - Патриция Грассо

— А ты, любимая, — вообще вне конкуренции!

— Спасибо, муженек, — засмеялась Изабель.

— Не за что, женушка!

Джон ожидал посетителя у себя в кабинете.

— Садитесь, барон, — пригласил он вошедшего Чарлза Хэнкока.

— Спасибо. — Тот явно нервничал и не понимал, о чем Джон хочет с ним говорить.

— Не хотите ли виски? — предложил Джон, доставая бутылку и два стакана.

— Спасибо, ваша светлость.

Джон налил две порции и протянул стакан гостю.

— За ваше процветание! — сказал Джон.

— И за ваше, — добавил барон.

Они выпили, и Джон приступил к разговору, ради которого пригласил Хэнкока к себе.

— Я хотел бы знать, каковы ваши намерения по отношению к мисс Рут, — сказал он, своим пронзительным взглядом словно пригвоздив Хэнкока к стулу.

— Я… я очень ув-важаю мисс Рут… — пробормотал Хэнкок.

— Тот, кто женится на ней, получит хорошее приданое. Кроме приличной суммы денег, в него входит и доля в моем бизнесе, — сказал Джон, не сводя глаз с барона. — Так как я давно знаю вас и считаю глубоко порядочным человеком…

— Вы? — в изумлении воскликнул Чарлз Хэнкок. Услышать такие слова из уст первого герцога в Англии — не шутка, и он невероятно обрадовался.

Джон с трудом сдерживал смех, наблюдая за поведением Хэнкока.

— Я бы очень хотел, чтобы вы стали ее мужем, — продолжал он. — Возможно, по нынешним меркам Рут нельзя назвать красавицей, но…

— Мисс Рут — само совершенство! — с энтузиазмом воскликнул Хэнкок. — Если вы позволите, я буду просить ее руки сегодня же!

— Я не только позволяю, но и целиком одобряю это намерение. Скажите, какие чувства испытывает девушка к вам?

— Она… она уважает меня и ценит. Я сделаю ей предложение этим же вечером!

Джон удовлетворенно улыбнулся: выйдя замуж, Лобелия и Рут перестанут наконец завидовать сестре и оставят ее в покое! Но даже если что-то и сорвется, Джон сумеет заставить их молчать.

Он поднялся, давая гостю понять, что прием окончен. Барон тоже встал, и они пожали друг другу руки.

— Мне приятно думать, что скоро мы станем родственниками, — сказал Джон, провожая гостя до дверей.

— Ваша светлость, обещаю, что вам никогда не придется сожалеть о своем выборе! — С этими словами Чарлз Хэнкок вышел из кабинета и почти бегом направился к выходу.

«Вот подонок, — подумал Джон, снова садясь в кресло. — Ради денег и связей семьи Сен-Жер-мен этот барон готов немедленно жениться на любой девице, которую ему подсунут!»

Джон выглянул в окно. В саду Лили весело скакала, изображая лошадку, а Изабель устроилась на скамье поодаль. Рядом с ней сидела какая-то пожилая женщина.

Джон не поверил своим глазам, зажмурился, тряхнул головой и снова посмотрел в сад. Теперь на скамье рядом с его женой никого не было, а Изабель разговаривала с пустотой…

Да нет, нет, убеждал себя Джон, чепуха, нет у Изабель никакого ангела-хранителя! Нет и быть не может!

Вошел Доббс.

— Ваша светлость… — Джон с усилием отвернулся от окна, и Доббс доложил: — Пришли ваш брат и мистер Мэтьюз.

— Пригласите их.

Мистер Мэтьюз, один из адвокатов Джона, и Росс не замедлили явиться. Они сели в кресла, напротив письменного стола.

— Ты узнал что-нибудь новое о покушении? — спросил Джон брата. Тот отрицательно покачал головой, и Джон повернулся к адвокату. — Мистер Мэтьюз, я пригласил вас сюда потому, что хочу удочерить свою родную дочь. Но проблема в том, что в свидетельстве о рождении ее мать не указала имени отца.

— Откуда вы знаете, что это ваша дочь? — спросил Мэтьюз.

— Лили — моя дочь, я уверен в этом. — В голосе Джона зазвенел металл.

— Что ж, вы скорее всего правы, — согласился адвокат. — Вы хотите, чтобы я составил бумагу для представления в суд?

Джон наклонил голову.

— Также я хотел бы, чтобы вы составили бумагу на имя ее матери с требованием предоставления временной опеки…

Вдруг дверь резко открылась. На пороге стоял смущенный Доббс.

— Лизетта Дюпре желает немедленно видеть вас, — обратился он к Джону.

Тот постарался не выдать удивления и тревоги. Может быть, удастся уговорить ее подписать бумаги прямо сегодня.

— Проводите ее сюда, Доббс. А вы, джентльмены, подождите, пожалуйста, в малой гостиной. Разговор с этой дамой не займет много времени.

Доббс вышел, за ним последовали Росс и мистер Мэтьюз. Через несколько секунд в кабинет вошла Лизетта Дюпре.

Она сняла плащ — без всякого приглашения — и осталась в платье самого смелого покроя. Это платье из полупрозрачной материи, с низким вырезом, напоминало скорее ночную рубашку…

Джон с удивлением и горечью вспомнил, что когда-то считал эту женщину самой красивой в мире… Теперь же он смотрел на нее с презрением и отвращением. Он взглянул ей прямо в глаза; у Лили были такие же глаза, но мать и дочь казались совершенной противоположностью друг другу, словно дьявол и ангел. Джон подумал — интересно, была ли сама Лизетта хоть когда-нибудь таким же чистым, невинным существом?..

— О, Джон, как я рада снова видеть тебя, — с хрипотцой прошептала Лизетта, наклоняясь к нему. — Не правда ли, я сегодня неплохо выгляжу…

— Мадам, я не давал вам позволения называть меня по имени, — холодно сказал он. — Что вам нужно?

— Как — что? Я пришла за своей дочерью! — Лизетта мгновенно поняла, что ее номер не пройдет, и заговорила по-другому: — Немедленно позовите Лили!

— Ее воспитываю я.

— Воспитываете чужого ребенка?

— Она моя дочь! — взорвался Джон. — И более того, две сотни свидетелей готовы подтвердить, что вы бросили ее в моем доме!

— Она не ваша дочь!

— Мне не важно, кто ее зачал! Я все равно удочерю ее!

— Лили должна жить со своей матерью, — не сдавалась Лизетта.

— Она нашла другую мать, которая любит ее и заботится о ней.

— Никто не заменит ребенку настоящую мать. Она обожает меня!

— Не сказал бы, — сквозь зубы ответил Джон.

— Что ж… Я оставлю ее у вас, если вы заплатите мне тысячу фунтов.

— Она уже живет у меня!

— Закон на моей стороне! — взвизгнула Лизетта.

— Убирайтесь из моего дома, мадам, пока я сам вас не вышвырнул!

Этого Лизетта уже не могла вынести. Она бросила уничтожающий взгляд на Джона и выбежала из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Джон некоторое время смотрел на дверь, пытаясь понять: что он мог найти когда-то в этой ведьме? Герцог проклял бы их недолгий союз, если он не дал жизнь малышке Лили…