Книга На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - Кирилл Якимович

Левее 222-го полка, на западной оконечности заснеженной пустоши болотного луга Суонийтют, в последние два дня февраля два батальона 756-го полка 150-й дивизии атаковали противника с отбитого у финнов пятого опорного пункта или высоты «Стул». Их целью был ДОТ № 105, который являлся не бетонной, а дерево-земляной огневой точкой, препятствующей обходу неприятельских позиций в Кирвесмяки с восточного фланга. Двухдневные попытки привели к плачевным результатам. Оба батальона почти сумели подобраться к вражеским траншеям и ДОТу, но, остановленные плотным огнем, залегли в каких-то ста метрах от цели. «2-й и 3-й стрелковые батальоны в результате боев 28.02 и 29.02 понесли потери среднего командного состава 32 человека и младшего командного и рядового состава до 250 человек»[83].

Тем не менее с приходом марта положение дел на фронте Карельского перешейка становилось для финнов все хуже и хуже. Тесня сопротивляющиеся войска истощенной и выдохшейся финской армии, советские стрелковые дивизии рвались к Выборгу. По мере наступления командование Северо-Западного фронта Красной армии стало все с большей и большей обеспокоенностью обращать внимание на широкий выступ финской территории на своем правом фланге — позиции на Тайпале до сих пор не были прорваны.

Мрачная ирония ситуации заключалась в том, что финское командование также осознавало всю выгодность такого положения, когда, обладая достаточными людскими ресурсами в количестве трех-четырех хорошо укомплектованных дивизий, с достаточным танковым парком, можно было одним ударом отсечь наступающие войска РККА от их линий снабжения, восстановить линию Маннергейма и уничтожить окруженного противника, подобно тому, как это в меньшем масштабе, но с успехом продемонстрировал генерал Сииласвуо под Суомуссалми. Именно так в 1941 году и поступили финны, направив свой удар с северо-востока на юг Карельского перешейка, тем самым отрезав остававшиеся под Выборгом части советской 23-й армии.

Но в марте 1940 года у финнов такой возможности не было. Имевшиеся в наличии войска были измучены и находились у последней черты усталости, когда только чудом можно было объяснить то, что русских еще удается сдерживать на подступах к второму по величине городу Финляндии. Имея перед собой бессчетное количество потенциальных мишеней, финские артиллеристы не могли их поразить из-за катастрофического положения с боеприпасами. Зная это, направляющиеся к передовой советские обозные колонны даже не утруждали себя соблюдением ночной светомаскировки.

Последние с грехом пополам собранные резервы вооруженных сил Финляндии были брошены к Выборгу, потому что, по их мнению, именно там необходимо было любой ценой задержать советские части. Одновременно с этим Маннергейм все чаще обращался к политикам с требованием о начале мирных переговоров с хозяевами Кремля, потому что промедление могло обернуться для армии, а значит, и для всей страны катастрофой. Просчитывая варианты дальнейших событий, в штабе вооруженных сил Финляндии был разработан план операции «Рыба», согласно которому при прорыве советских войск в районе Тайпале войскам предписывалось отступить на новую стратегическую линию обороны, которая должна была пройти по дефиле между озерами Суванто-ярви, Киима-ярви (Комсомольское), Пюхя-ярви (Отрадное), Юля-ярви (Гусиное) и упереться в Ладожское озеро.

2 марта 1940 года из Москвы пришла директива, согласно которой командующий 13-й армией командарм Грендаль должен был передать свои полномочия комкору Ф. А. Парусинову «в связи с переходом на другую должность». Трехмесячное топтание на одном месте, неудачные попытки штурма, число потерь, приближающееся к шестнадцати тысячам, вероятно, входили в число причин, вызвавших его смещение с должности.

Впрочем, должность Грендаль сдал, а взысканий никаких не получил. Он всего-навсего был назначен на другую должность — начальника артиллерии всего Северо-Западного фронта. Вероятно, Сталин наконец-то понял, что основной специальностью командарма все же является артиллерия, а не руководство армией. В принципе занявший его пост комкор Парусинов теперь всю вину за неудачи своих войск мог бы свалить на своего предшественника. Но ввиду того что предыдущий командующий не был отправлен за решетку и не был объявлен шпионом и вредителем, Парусинов просто вступил в должность и продолжил начатое Грендалем.

С точки зрения «инструментального» способа ведения войны ничего не изменилось. С приходом марта количество ненастных дней свелось к минимуму, полностью предоставив свободу действий советской авиации и артиллерии. Пользуясь добытыми разведывательными данными, массированные удары стали наноситься по батареям ладожской береговой обороны, начиная с Ярисевянниеми и острова Коневец и заканчивая предместьями Кексгольма. 1 марта на Ярисевя обрушилось двадцать два авианалета, результатом которых стали около пятисот сброшенных бомб. Некоторые воронки от разрывов достигали десятиметрового диаметра и пятиметровой глубины. Через день тридцать самолетов отбомбились по Коневцу. Затем интенсивность советских авиационных рейдов снизилась, но не исчезла совсем. И по мысу Ярисевянниеми, и по острову Коневец до самого конца войны наносилось в среднем по два налета по пять-шесть часов артиллерийских обстрелов ежедневно. И если Коневец в силу своей небольшой активности и удаленности от берега не претерпел каких-либо существенных разрушений, то территория батареи «Ярисевя» уже давно представляла собой пустошь, обильно покрытую воронками, вывороченной мерзлой землей и остатками деревьев.

А кривая потерь 13-й армии, не останавливаясь, продолжала свой путь наверх. Теперь массовым подсчетом убитых и раненых занимались писари трех дивизий, штурмующих вражеские позиции у Эйряпя.

Да, активность 150-й и 49-й дивизий на Тайпале значительно снизилась, но не остановилась совсем. В отличие от предыдущих атак, в которых участвовало до половины личного состава советских дивизий, на штурм финской обороны теперь посылалось не более батальона. Основной причиной замедления наступления теперь стали мины — противник заминировал все, что ему пришлось оставить при переносе позиций в глубь обороны, и красноармейские части тратили массу времени на разминирование направлений своего продвижения.

В Теренттиля, которая, по сути, уже осталась за спинами красноармейцев, роты 49-й стрелковой дивизии продолжали атаковать вражеские позиции. 222-й полк все так же находился в центре наступления, создав трехсотметровый выступ линии фронта, простреливаемый противником с трех сторон. Слева от него, в песке карьера между дорогой и болотом Теренттилянсуо, увяз в позиционных перестрелках 212-й полк. Справа без особого успеха батальоны 15-го полка пытались выбить финнов с «шестерки» и «семерки». Остановившись на достигнутом, советское командование отдало приказ организовать боевое охранение по фронту, а в тылу начать проводить занятия по теме «борьба с мелкими группами противника». Судя по данным разведки, к марту месяцу крупных групп финских войск в качестве сопротивляющейся силы уже не ожидалось.

Поэтому если советскими войсками и предпринимались атаки, то были они несравнимы с теми, что происходили в середине февраля. Но даже такое ослабление нажима финнам не принесло много радости. Талвела ожидал нового удара. И хотя он знал о проходящих в Москве переговорах, его настроение не улучшалось. Силы его шести батальонов в Теренттиля и Кирвесмяки стремительно таяли. С отправкой в Вуосалми последних резервов и генерал, и командиры полков 7-й дивизии осознавали, что если русские предпримут еще пару атак, подобных февральским, к брустверам окопов уже будет некому встать.