Книга Слепой в шаге от смерти - Андрей Воронин

– Ключи не забыла? – уже выезжая со двора, поинтересовался фотограф.

– Все в порядке, взяла.

– Показывай дорогу.

Ехать было недалеко, и через четверть часа Эмма и Эдуард уже поднялись на двенадцатый этаж шестнадцатиэтажного дома. То, что в малогабаритной двухкомнатной квартире живет одинокая женщина без детей, к тому же молодая, можно было определить с первого взгляда.

Эдуард осмотрелся:

– Показывай, где ты будешь работать.

– На рабочем месте, – усмехнулась Эмма, кивнув на огромную кровать в спальне, затем подошла и отбросила одеяло. Белье оказалось чистым.

– Может, на всякий случай, и гостиную подготовить?

Небольшая гостиная была соединена с кухней аркой.

– Зачем? Лишняя работа. Я затащу его сюда.

– Свет включишь?

– А почему бы и нет!

Эдуард щелкнул выключателями. Эмма уже полила цветы и теперь проверяла, что имеется в холодильнике и в баре. Результаты ревизии ее устроили. На один вечер хватит, а больше и не надо.

Тем временем Эдуард принес с кухни табурет и, взгромоздившись на него, заглянул под панель карниза. Около часа возился он в спальне с аппаратурой. Эмма же сидела в гостиной, потягивая сок, и листала модные глянцевые журналы, которых здесь было в изобилии.

– Иди сюда, – позвал ее Вяткин.

– Все готово?

– Вроде бы, да. Свет тебе обязательно придется включить, не меньше двух лампочек.

– Без проблем. Я все понимаю и не комплексую.

– А может, твоему партнеру не понравится, может, он стеснительный, или в бородавках весь?

– Уж я постараюсь, Эдуард, заведу его так, что забудет обо всем на свете.

– Не сомневаюсь.

– Музыки здесь нет, принеси из гостиной, – попросила Эмма фотографа.

Эдуард, не мешкая, выполнил ее просьбу.

– Теперь порядок?

Эмма сбросила ботинки, забралась на кровать.

Фотограф, привстав на цыпочки, заглядывал в видоискатель камеры.

– Вот, смотри, – здесь и здесь – наиболее удобные точки. Это – пульт дистанционного управления, он похож на телевизионный. Нажмешь красную кнопку – заработают оба аппарата, причем одновременно. Пульт можешь направлять хоть в потолок, аппараты срабатывают и от рассеянного луча.

– Все как всегда?

– Не совсем, – замялся Эдуард, – съемка будет вестись двумя камерами, третья в ремонте.

– Вечно у тебя неполадки!

– Но снимки-то получаются! В каждом аппарате семьдесят два кадра. Один укреплен вон там, на карнизе, второй – на шкафу.

– Где?

– Вон, смотри, видишь?

– Не вижу.

– Ну и прекрасно. Значит, твой партнер тоже не увидит. Главное, чтобы играла музыка, тогда ты, будто делаешь то тише, то громче, сможешь управлять камерами. Все поняла?

– Вроде бы, да. Ничего нового.

– Значит, за дело. Нажмешь, я проверю.

Фотограф забрался на стул и нашел взглядом маленькую фотокамеру, укрепленную на карнизе.

Эмма нажала на красную кнопку, Эдуард смотрел.

На счетчике выскочила цифра.

– Все в порядке. Отработай пленку полностью, так надежнее. А то помнишь, как в первый раз у тебя получилось – только ноги в кадре?

– Да уж, помню. Тогда пришлось по второму разу усердствовать, причем бесплатно страдала.

– И я зря реактивы переводил. Знал бы, что три пленки испортила…

– Да ладно тебе, Эдуард, плохое вспоминать, у нас уже давно проколов не случалось.

– Слава Богу. Свет не забудь включить, хотя бы торшер, я вытяну.

– Включу весь свет, скажу, что мне нравится, когда светло, не выношу, дескать, темноты.

– Ну, смотри, тебе виднее.

Эдуард подвез Эмму к дому и пожелал на прощание:

– Ни пуха ни пера!

– К черту, Эдик, – сплюнула Эмма через левое плечо, выбираясь из машины, пропахшей табачным дымом и каким-то дезодорантом:

– Чем у тебя воняет в машине, Эдик?

– Черт его знает! Табаком.

– А еще?

– Дезодорантом.

– Я тебе подарю хороший, а то от твоего тошнит.

– Подаришь – буду рад. Хотя мне и такой нравится. Закончишь, позвони.

– Мама, мама, смотри! – Савина-младшая уже вставила в деревянную рамку свою фотографию, которую посчитала самой лучшей.

Эмма удовлетворенно кивнула:

– Ты ужинала?

– Нет, тебя ждала.

– Тогда пойдем ужинать. А завтра я тебя завезу к твоим сумасшедшим братьям, можете немного побалдеть.

– Ура! – обрадовалась Лена.

Эмма, не откладывая в дальний ящик, сразу позвонила сестре и договорилась, что завтра во второй половине дня подкинет ей дочку. Ольга, без вопросов, согласилась посмотреть за племянницей.

* * *

Генерал Климов с нетерпением ждал, когда окончится совещание. Он даже несколько раз невпопад ответил на вопросы начальника штаба.

– Что это с тобой, Андрей Борисович?

– Голова разболелась, наверное, давление. Погода меняется.

– Никогда не замечал, чтобы ты раньше на голову жаловался.

Присутствующие на заседании расхохотались.

Трудно было представить, что у генерала Климова что-то может болеть, кроме двух огнестрельных ран, полученных в Афганистане при выполнении боевых заданий.

Сосед, сидевший справа от Андрея Борисовича, толкнул его в плечо:

– Андрей, я на тебя смотрю, а ты где-то далеко.

– И не говори, далеко.

– И где же?

– Ты там никогда, Коля, не будешь.

– За границей, что ли? Так и ты там никогда не будешь, разве что отправят нас еще какой-нибудь интернациональный долг выполнять.

– Ладно, слушай, а то сейчас опять начальник штаба прицепится.

Климов едва дождался слов: «Совещание окончено», наспех простился и первым покинул небольшой зал. Забежав в свой кабинет, он быстро переоделся в штатское – костюм с галстуком, белая рубашка.

Служебная машина уже стояла во дворе. Генерал сел на переднее сиденье, на заднем лежали цветы в шелестящем зеркальном целлофане.

– Сколько я тебе должен? – спросил он у водителя.