Книга Легенды довоенной Москвы - Татьяна Умнова

Вот тогда Янина согласилась на переезд. В Польше Юлий поступил в знаменитую киношколу в Лодзи. Леон получил работу на киностудии. А Янина… Она стала домохозяйкой. Ей было тяжело. Но она хорошо держалась. Радушно принимала гостей. Даже готовить научилась, хотя по утверждению родных, всегда терпеть не могла домашние хлопоты. Янина пыталась «не отрываться от творческого процесса». Сын вспоминал: «Она часто сопровождала мужа на съемках и порой давала ему дельные советы. Она поддерживала связь с русскими актерами. Они приезжали к ней в гости. Михаил Пуговкин, Вячеслав Тихонов и многие другие засиживались за столом до глубокой ночи. Делились новостями, травили анекдоты и вспоминали былые времена. Не обходилось и без крепкого словца. Кстати, мама никогда не позволяла себе нецензурно выражаться. Лишь однажды 50-летняя Янина Болеславовна произнесла слово „ж…па“ для поддержания веселой атмосферы в компании. Но тут же сильно смутилась и потом долго сожалела об этом поступке».

И все же она была очень одинока. И несчастна из-за отсутствия творческой работы. Она тосковала по дочери, оставшейся в СССР. «Разрешалось выезжать только раз в году. Сердце мамы разрывалось на две части. Я был рядом, а дочь Янечка с внучкой – в Москве, – рассказывал Юлий Жеймо. – Удивительным образом совпало, что мамино любимое кафе в Варшаве называлось „На распутье“. Она часами сидела за чашкой кофе, курила крепкие сигареты и писала на салфетках воспоминания».

Миниатюрной, легкой и очаровательной Янина Болеславовна оставалась до старости. Она почти не хворала, и хотя иногда у нее болело сердце, на это даже она не обращала внимание: в таком возрасте у всех сердце болит… Скончалась 29 декабря 1987 года. Скоропостижно. Неожиданно для родных. Зато без страданий. Не успев даже задуматься о смерти, понять, что умирает.

«В канун нового 1988 года я с семьей переезжал в новую квартиру. Когда в очередной раз приехал за остатками домашней утвари, в полупустом жилище вдруг зазвонил телефон. „Юлик, приезжай скорее! С мамой, по-моему, плохо“, – дрожащим голосом сказал Жанно. Я тут же взял такси и помчался. Вбегаю в мамину спальню. А она лежит на кровати и застывшей рукой тянется к лекарству.

Я понял, что ее не стало… А ведь беды в тот день ничего не предвещало: она, как обычно, готовила обед и стирала, – вспоминал сын. – Я просидел рядом с мамой несколько часов – ее смерть была потрясением. Когда приехали из морга забирать тело, я сам взял ее на руки и отнес по ступенькам вниз с четвертого этажа…»

Янина Болеславовна хотела, чтобы ее похоронили в Москве. На родину ее тело везли в цинковом гробу. В Союзе кинематографистов СССР Янину Жеймо помнили и любили, поэтому взяли на себя оформление всех необходимых документов и заботу о погребении. Правда, похоронили не на почетном Новодевичьем и даже не на престижном Ваганьковском, а на Востряковском кладбище. Но для актрисы, так давно жившей за границей, большего сделать все равно не могли.

Леон Жанно пережил свою единственную любовь ровно на десять лет.