Книга Assassin's Creed. Ересь - Кристи Голден

Габриэль разделял его чувства. Герцог Алансонский много рассказал ему о братстве, но все же он не был таким опытным, как де Мец.

– Ассасины обещали защищать Жанну, – сказал Габриэль. – И ты, последний ассасин из нашего окружения, которого я знаю, нас покидаешь. Наставник отказался от Жанны?

– К сожалению, сейчас, когда Карл официально стал королем, политический вес Иоланды уменьшился. Тремойль всегда был занозой для нее. Было время, когда король держался от него в стороне и больше смотрел на Жанну, но сейчас… сейчас все стало намного сложнее. Даже для Наставника, которая к тому же еще и королева.

– Возможно, настало время ассасинам жить в соответствии с их именем, – проворчал Габриэль. – Тамплиеры не боятся действовать, но со стороны ассасинов я не вижу никаких усилий.

По лицу герцога Алансонского было видно, что он хотел разозлиться на Габриэля, но почему-то передумал.

– Я даже думать не хочу о том, как Жанна будет таскаться с войском от одного замка к другому, томиться и безрассудно тратить свой драгоценный дар, сражаясь с разного рода живодерами, – сказал герцог Алансонский с горькой иронией. – Посмотрим, возможно, пройдет немного времени и мне удастся убедить короля изменить свое решение. Тремойль делает из него дурака, и единственный, кто этого не видит, – сам Карл. – Герцог Алансонский с завистью посмотрел на Габриэля. – По крайней мере, тебя он не отсылает.

– Не отсылает, но лишает меня учителя.

– Ассасины найдут тебя, если ты им понадобишься. – Было очевидно, что слова Габриэля смутили герцога. Юноша так и не задал главного вопроса: «А что, если ассасины понадобятся Жанне или мне?» – Прошу тебя, не оставляй ее, заботься о ней ради меня, – продолжал герцог, – ради Дюнуа, де Рэ и старого медведя Ла Гира. Скажи ей, что мы все любим ее и всегда будем верить в нее.

– Ты сам не хочешь с ней попрощаться?

– Я все еще надеюсь, что прощаться не придется. Карл ужасно непостоянен. И я думаю, придет момент, и он изменит свое мнение, и ты, Жанна и я снова пойдем в атаку на англичан. – Привычная улыбка заиграла на лице герцога. – Передай ей, что мы все с ней прощаемся, но ненадолго.

– Я обязательно передам, будь покоен.

Саймон почувствовал глубокую печаль. Жанна и ее «милый герцог» больше никогда не встретятся. И на склоне лет герцог Алансонский… Карл был таким глупцом.

– И… скажи Флер, мой дом всегда открыт для нее, если она когда-нибудь захочет покинуть Жанну… – Герцог замялся, затем продолжил: – Люди были добры к ней только из уважения к Орлеанской деве. Если Жанна впадет в немилость, Флер первой от этого пострадает.

– Флер никогда не покинет Жанну, так же как и я.

– Я покидаю ее против воли и только потому, что мой отказ сочтут государственной изменой.

– Я знаю, и Жанна тоже это понимает. А сейчас иди, а то мы оба расплачемся.

Габриэль сказал это со смехом, но только сейчас осознал, каким хорошим другом был ему, безродному бастарду, благородный герцог. Они обнялись, как солдаты, уходящие каждый на свою битву. И герцог Алансонский направился по коридору к выходу.

Габриэля поглотил туман, и Саймон услышал голос Виктории:

– Смотреть на их расставание – все равно что наблюдать за крушением поезда.

– Карл с большим энтузиазмом разрушал достижения Жанны, нежели Филипп Бургундский.

– Жанна действительно под руководством сводного брата Тремойля принимала участие в ликвидации разбойника, который держал великого камергера Франции в плену?

– Она подчинялась приказам короля, – сказал Саймон. – Осада Ла-Шарите продолжалась целый месяц и была безуспешной, потому что Карл не слышал мольбы Жанны о провианте, оружии и порохе для него. Бо́льшую часть того года Жанна провела с семьей д’Альбре. И единственным положительным моментом этого периода был рождественский подарок Карла – он пожаловал дворянство ей и ее семье. И даже уточнил, что для Жанны и ее семьи дворянство будет передаваться не только по мужской, но и по женской линии. Утешительный приз.

– Мне даже сказать нечего по этому поводу.

– А тем временем, – продолжал Хэтэуэй со все возрастающей злостью в голосе, – Филипп Бургундский создал орден Золотого руна. Города, заверившие Карла в своей верности, включая Компьень, против их воли вновь были возвращены Филиппу Бургундскому. Это было предательством, и ты можешь себе представить, в какую ярость это привело Жанну. Большинству городов это не понравилось, и они выразили свое нежелание передать себя во власть Филиппа Бургундского.

– Впоследствии Карл и Филипп достигли мира, так ведь?

– Впоследствии, но не при жизни Жанны.

Туман вновь начал клубиться, и Саймон напрягся, концентрируя внимание в ожидании новой порции событий, которые «Анимус» готовился ему показать.

Воскресенье, 23 апреля 1430 г.

Мелен, Пасха

Во время пасхальной мессы Жанна плакала навзрыд.

Когда месса закончилась, Флер и Габриэль уговаривали Деву пойти с ними, но Жанна их отослала. Они вышли из городской церкви молчаливые и понурые.

– У меня сердце разрывается видеть ее в таком состоянии, – горестно признался юноша.

С тех пор как отослали герцога Алансонского, Габриэль и Флер сплотились, чтобы облегчить смятение и тревогу Жанны в сложившейся вокруг нее ситуации. Флер, которая ничего не просила у Жанны, кроме как быть рядом с ней, хорошо понимала глубину боли Габриэля. Они сблизились и, возможно, могли бы влюбиться друг в друга, но любовь к Жанне занимала их сердца целиком, и в них не было места для иной любви.

Год назад Жанну провозгласили Орлеанской девой и, по крайней мере в Орлеане, когда она приезжала, ее по-прежнему встречали с почестями. Но с тех пор как она потеряла меч, а Карл боевым сражениям предпочел путь дипломатии, слава и авторитет Жанны, казалось, уменьшились. Для Габриэля она оставалась все такой же прекрасной, но напряженное состояние бездействия и бессмысленные мелкие стычки делали свое дело.

Габриэль как никогда скучал по де Мецу и герцогу Алансонскому. Он все время задавался вопросом: если бы ассасины были рядом с Жанной, помогло бы это сохранить ее боевой дух? Лишь в марте, когда до Жанны дошли слухи об упорном сопротивлении городов – особенно отчаянно боролись жители Компьеня, – они с Флер увидели прежнюю Деву. Сейчас «армия» Жанны представляла собой горстку наиболее преданных ей людей – что-то около двухсот человек, малая толика от некогда десяти тысяч, шедших за Жанной после коронации. Она собрала их под свое знамя, а потом просто оставила. Она не сказала Карлу, куда отправилась, что собиралась предпринять, но те, кто знал Жанну, догадались, какими были ее планы.

Их позвали в Милен, и на время показалось, что Жанна обрела надежду. И видеть ее во время мессы такой подавленной было как нож в сердце для Габриэля и Флер, которые любили ее так беззаветно. Они, держась за руки, ища друг у друга защиты и поддержки, шли по улицам Старого города.