Книга Лопе де Вега - Сюзанн Варга

Академии, чье число в Мадриде неуклонно возрастало, создавались обычно по инициативе какого-нибудь вельможи, большого любителя литературы, сумевшего привлечь знаменитого писателя и заручившегося его дружбой и привязанностью. Вот почему у Лопе часто просили согласия на участие в организации таких сообществ, на проведение заседаний и дискуссий. Ему вменялось в обязанность составлять приглашения, вести заседания, составлять список призов, присуждаемых победителям состязаний поэтов. Надо признать, что эти почетные должности привлекали многих праздных писателей, а в еще большей степени тех из них, кто жаждал власти. Но Лопе они нисколько не интересовали, ибо он совершенно не нуждался в академиях для укрепления своей репутации. Однако иногда он все же уступал и отвечал на просьбы вельмож-покровителей, потому что участие в деятельности академий было для него возможностью участвовать в общественной жизни столицы.

Собрания этих академий, или «литературные сады», происходили в Мадриде во дворцах вельмож, в одном из самых больших и роскошных залов. В начале XVII века во дворцах высшей знати можно было созерцать «остатки былой роскоши», столь поражавшей воображение путешественников на протяжении нескольких столетий, о чем писал известный политический деятель и мыслитель Педро Фернандес де Наваретте: «Сильным мира сего, испанским грандам, в их жилищах непременно на потолках требовалась золоченая лепнина, а поддерживать их должны были колонны из порфира, около каминов, отделанных яшмой, нужна была роскошная, пышно изукрашенная мебель, столы из эбенового дерева с дорогими инкрустациями, шкафчики и ларцы, наполненные драгоценными вещицами, чудесные гобелены, которые заказывались во Фландрии и доставлялись оттуда за большие деньги». В конце XVII века герцог де Сен-Симон, которого нелегко было чем-то удивить, с изумлением описывал блеск и роскошь дворца герцога Альбукерке, одного из самых больших и самых прекрасных дворцов Мадрида. Он подчеркивал, что в этом дворце поражало обилие изделий из серебра, у него создалось впечатление, что серебро буквально заполняло все пространство, даже ножки у предметов обстановки были сделаны из резного, ажурного серебра. И даже когда непомерные расходы, обусловленные политикой, проводимой представителями династии Габсбургов, разорили королевство, в жилищах простых идальго, министров или секретарей, занимавших нижние ступени иерархической лестницы системы монархического управления, было великое изобилие драгоценных тканей, предметов из золота и серебра, картин великих мастеров. Богатые, роскошные интерьеры производили тем большее впечатление, что составляли разительный контраст с простотой и даже грубоватостью самих зданий, не отличавшихся особой красотой.

Итак, собрания членов литературных сообществ происходили в прекрасных помещениях с великолепным убранством, и участники поэтических турниров стремились к тому, чтобы богатство их «поэтических орнаментов» соответствовало богатству декора, среди коего происходили состязания.

Члены сообщества собирались во дворце зимними вечерами, приезжали они к пяти или шести часам, их принимали в зале, где стены были увешаны полотнами художников и гобеленами, а столы уставлены цветами в прекрасных вазах, освещался зал свечами и факелами.

В одном конце зала находилось возвышение, где в роскошных креслах восседали председатель и секретарь, в другом конце зала стояли столы, уставленные всяческими напитками и изысканными яствами, большие серебряные блюда, наполненные сладостями и печеньем, марципанами и нугой, сушеным черносливом и цукатами из вишни, завернутыми в золотую фольгу.

Когда зал заполнялся гостями — писателями, поэтами, придворными — и когда они уже рассаживались по своим местам, по знаку хозяина музыканты и певцы исполняли веселую мелодию, иногда сочиненную именно для данного случая. Известные композиторы, такие как Хуан де Паломарес и в особенности друг Лопе Хуан Блас де Кастро, часто писали музыку к стихотворениям Лопе.

Музыка, считавшаяся эхом гармонии небесных сфер и привилегированной областью жизни муз, готовила участников собрания к демонстрации своего творчества и позволяла приступить к началу священного обряда. Председательствующий, объявив тему очередного собрания, давал слово тому из членов, кто обладал самым красивым и самым громким голосом, чтобы тот приступил к чтению стихотворений и поэм, которые могли служить иллюстрацией к заранее объявленной теме обсуждения.

Темы и сюжеты, обсуждавшиеся на заседаниях, выбирались в зависимости от «природы» академий и от их специализаций, довольно разнообразных. Предпочтение конечно же отдавалось поэзии, но и научные темы занимали там свое место. Даже если в академиях старались добиться, чтобы дискуссии проходили на достаточно высоком интеллектуальном уровне, то все же в ходе споров и в особенности поэтических состязаний способности к умозрительным философским заключениям проявлялись гораздо в меньшей мере, чем головокружительные полеты мысли и воображения. В поэзии ценили остроумие, находчивость, тонкость, изящество, живость, блеск, пыл, вдохновение, иногда даже колкость и язвительность ума. Но с особенным нетерпением все ждали момента, когда можно будет перейти к импровизации, этому удивительному творческому феномену мгновенного создания произведения, столь же продуманного и совершенного по мысли и форме, каким оно может быть, если его создатель трудится долго и вдохновенно. Участники поэтических состязаний должны были проявлять поразительную быстроту ума, удивительную выдумку, быстроту реакции, сообразительность, способность быстро разбираться в концепциях, в структурах произведений, в технике создания образов.

Надо ли говорить, что Лопе блистал в подобных упражнениях ума и вызывал всеобщий восторг. Новое произведение срывалось с его уст мгновенно, и было оно само совершенство. В те времена многие выказывали такие способности, многие занимались поэтической импровизацией на самые разнообразные темы и сюжеты, хотя, разумеется, далеко не все в равной мере владели этим искусством. На заседаниях академий в основном присутствовали люди светские, чаще всего мужчины, а потому предпочтение на них отдавалось обсуждению темы любви и женщин; ко всем заранее обращались с просьбой рассуждать на эти темы красноречиво и образно. Например, просили сочинить четверостишие, адресованное даме, «просовывавшей свой пальчик любовнику в замочную скважину», или сонет, посвященный даме, «влюбленной в каплуна». Так, 25 ноября 1611 года на заседании академии, основанной графом де Салданья, сыном герцога Лерма, перед большим собранием знатных вельмож Лопе, исполнявшего обязанности секретаря, попросили сочинить несколько сонетов на тему «Посвящение даме по имени Клоринда, которая по совету врача и по причине болей в глазах решилась отрезать себе волосы».

В ходе чтения поэтических произведений довольная публика готовилась к ритуальному обряду завершения заседания, состоявшего из двух этапов. Сначала объявляли результаты турнира поэтов и присуждали награды, причем председательствовавший на заседании должен был доказать правильность своего решения, сказав несколько слов в адрес каждого из победителей, восхваляя то чудачество автора, то умопомрачительность его шуток, то изощренность игры ума. Объявление победителей сопровождалось раздачей наград, пышных и роскошных, по большей части так или иначе удовлетворявших личные запросы и чаяния «лауреатов». Во время обычных заседаний, в ходе коих не предполагалась раздача призов, присутствовавшим чаще всего раздавали перчатки, надушенные амброй, коих у Лопе была целая коллекция.