Книга Русские принцессы за границей. Воспоминания августейших особ - Елена Первушина

Теперь перейду к нашему житью-бытью! Вначале наслаждались чудными морскими купаньями (по утрам, как в 88 году!), но вдруг погода переменилась, было несколько холодных дней, и пришлось прекратить сие занятие! Теперь опять тепло, но далеко не так тепло как прежде, и вода стала гораздо холоднее, только 15–16 после 20. Это резкая перемена. Прежде вставали в 7 ч. и сейчас же летели к морю купаться, а теперь в 9, а иногда и в 9! Затем гуляем; часто по утрам Сандро стреляет перепелок, тогда приходится много ходить, что очень хорошо. Завтракаем в? 1-го или в 1 час. Днем или ходим пешком, или ездим куда-нибудь. Обыкновенно, в Ливадию, Ореанду, или Мисхор, к морю, где сидим и собираем камешки! (Вначале никогда не выезжали раньше? 5-го или 5 ч. из-за жары; по ночам редко бывало меньше 20°!) Возвращаясь домой, пьем чай, а потом Сандро мне читает, а я (ты мне не поверишь) вяжу! Это феномен, не правда ли?! В 8 ч. холодная закуска, Tete a Tete – трогательный, после чего читаем или играем в 4 р(уки). Ложимся в 11 ч. Утро все (между прогулкой и завтраком) проходит в писании писем; Мама я пишу очень часто.

Барятинского видели два раза (он завтракал у нас перед его отъездом в Спалу). Очень хороший вид, по-моему. Она была раз также. Лазарев приезжает иногда из Симферополя. В Ливадии грустно и пусто, но, к счастью, она скоро оживится опять. Александра Сергеевна замечательно симпатичная, я ее очень люблю!

Что же ты собираешься делать, старая Апрак? Кажется, ничего другого не осталось, как приехать сюда! Пожалуйста, кланяйся от меня Софье, если ты еще там.

Мой муж страшно мил, и я ужасно счастлива! Ты его также полюбила, старая Апрак, когда поближе узнала!

Ники скоро едет в Дармштадт. Его давно туда тянет! Я до сих пор не могу себе представить, что он жених, т. к. мы его с невестой[54] еще никогда не видели. Пора бы скорей свадьбу справить, а то ужасно долго это тянется! И она делает, как ей угодно!

Теперь, милая моя Апрак, кончаю. Крепко целую тебя и желаю всего хорошего. Сандро тебе шлет сердечный поклон.

Твой старый друг Ксения.

Жду с нетерпением телеграммы от тебя, не знаю, куда послать сие письмо?

* * *

25-го сент(ября) / 7-го окт(ября) 1895 г.

Абас Туман

Милая моя Апрак!

Сердечное спасибо за милое, хотя грустное письмо! Вот, наконец, я собралась написать Тебе. Мы уже здесь две недели слишком. До сих пор все было прекрасно, но в четверг на прошлой неделе у Джоржинки вдруг сделалось кровохарканье (хотя гораздо слабее, чем в Дании), и ему, конечно, пришлось пролежать в постеле несколько дней! Сегодня он встал, наконец, но, конечно, не выходит из своей комнаты. Все это весьма скучно и неприятно, хотя Чигаев не придает этому никакого значения. Никакой простуды тут нет, а могло это произойти от массы причин: может быть, оттого, что слишком скоро спускался с горы или же оттого, что слишком долго сидел у костра (на пикнике) и т. п. Случилось это вечером, когда он раздевался, а мы только что разошлись после лу. Днем был пикник и Джоржинка был совсем веселый! К счастью, он чувствует себя хорошо и совсем в духе! Не поверишь, как все это тяжело, и как ужасно, ужасно жалко бедную Мама! Так далеко от своего Джоржинки, и когда она и без того переживает теперь самые тяжелые дни!

Погода стоит чудная, теплая, и мы весь день на воздухе. Первые 5 дней – дождь – лил как из ведра, и тоска была невообразимая. Несмотря на это Джоржи был в отличном расположении духа, и радовался, что снова попал в Абас Туман. У него и выражение сделалось совсем другое, когда приехали сюда. (Пора обедать, кончу потом.)

Только что вернулись от него, он уже был в постельке, когда мы пришли. Слава Богу, чувствует себя совсем хорошо. Вчера из Боржома приехал Сергей[55] на несколько дней. Мы отлично устроились в нашем новом доме. Мы живем вдвоем внизу, а наверху Евреинова Настя и другие femmes de chambre. Перед домом прелестный садик, где масса цветов. Об Ирине[56], известия отличные. Теперь она весит 13 ф(унтов) 36 з(олотников). Ники и А(лександра) Ф(едоровна) в восторге от нее и не согласны отдать ее нам, когда мы вернемся! Она мне страшно не достает. (Моя собственная дочка, ты этого еще не поняла!!) Я получила письмо от Александры Сергеевны, которая ее часто видит, и она пишет, что это самый милый ребенок на свете! Собственно говоря, мне все еще не верится, что у меня есть ребенок! Все это произошло так скоро!

Мы тут много ходим и лазим по горам, и я, наконец, немного похудела, что очень приятно! Но надолго ли?!

Мама, кажется, уезжает из Дании около 12-го окт(ября), я думаю, мы тоже, чтобы быть 20-го в Петербурге. Грустно будет оставлять Джоржинку одного в самое тяжелое время, но это было бы невозможно не быть с Мама в этот день. Я с ужасом думаю о зиме, о балах и т. п. и была бы весьма рада не быть в состоянии являться и выезжать всюду!

Софья Дмитриевна[57] очень симпатичная и нам всем очень нравится. Она здесь наслаждается жизнью и говорит, что она именно любит такой образ жизни, который мы и ведем!

А ты так и не заехала к нам? Но теперь кончаю. Целую крепко. Джоржинка и Сандро кланяются, поклон Маше и Софье.

Твоя Ксения.

* * *

12-го сентября 1896 г.

Спасибо тебе от души, милая старая Апрак, за письмо, фотографии и платье для беби. Оно мне чрезвычайно нравится, но, к несчастью, юбка ужасно коротка; впрочем, это беда поправимая, когда вернемся, можно будет удлинить. Беби развивается и растет с каждым днем; имеет огромное желание ходить и говорить, но пока еще ходить может только в манеже или тогда, когда ее держат за обе ручки, но сама не может. Говорит с успехом “Папа, Мама”, да и производит всякие звуки, которые трудно и не всегда можно понять! Вообще, она прелесть и огромное утешение!

Живем мы тихо и мирно, именно чего мы желали, и что нам было действительно необходимо после кошмаричного лета и всех тех историй и неприятностей! Мама, слава Богу, тоже отдохнула в Дании, а теперь едет к Джоржи в Абас Туман. Слава Богу, последние известия очень утешительные. Thormeyer мне написал два раза оттуда и пишет, что он снова начал делать прогулки пешком, наслаждается в своем Абас Тумане, чувствует себя с каждым днем лучше, и Чигаев также находит заметное улучшение в его здоровье. Глупый Шершевский желает, чтобы Джоржи ехал зимой в Крым (в Гурзуф) или Новый Афон. Крым – совершенно не подходящий климат, и я очень надеюсь, что Мама будет протестовать; Афон – куда лучше зимой. Джоржи, кажется, более или менее все равно, куда ехать, лишь бы не заграницу.