Книга Меняя историю - Геннадий Марченко

– Так у нас же должна быть категория, там какие-то рублёвые ставки за концерт.

– Официально – да, получите в Ленконцерте по четыре пятьдесят, как начинающие. Опять же с собранных за билеты денег, чтобы приютившую нас организацию на восемнадцать рублей не опускать. А неофициально… Там потом посчитаем, что, кому и сколько.

– Да, Сергей, и не мешало бы найти хорошего звукача.

– Кого?

– Звукорежиссёра. Мы же позиционируем себя как крутая группа… Пусть пока и потенциально. Пусть у нас нет техника, но звукорежиссёр – дело святое.

– Озадачили…

– А что голову ломать, есть у нас на примете один. Много не попросит, а профессионал от Бога.

Так в наш коллектив влился некто Ганс. Причём это было его настоящее имя. А полностью звукорежиссёра звали Ганс Вольфович Клинке. Он был потомком обрусевших немцев, приехавших в нашу страну ещё при Екатерине Великой. И что интересно, в их роду мальчиков называли только Вольфами и Гансами по какой-то уже забытой традиции. При Сталине отец нашего звукача был репрессирован, сумел выжить после строительства Беломорканала и вернулся домой с изъязвлёнными туберкулезом лёгкими уже после смерти вождя народов, прожив ещё несколько лет. Впрочем, главное, что обладатель пышных бакенбардов оказался настоящим докой в своём деле.

Несмотря на заверения парней, что весть о концертах разнесётся по Питеру в мгновение ока, я всё же решил подстраховаться, и поскольку с типографией ради нескольких десятков афишек связываться не хотелось, направил свои стопы в местное отделение Союза художников. Там меня свели с одним мастером линогравюры, и тот согласился за двести рублей напечатать полсотни афишек. Текст на куске линолеума заросший бородой по самые глаза художник вырезал под моим присмотром. После чего приступил к процессу печати. Афиши, возвещавшие о концертах восходящей звезды мирового хард-рока группы «The Russians» получились вполне приличного качества, хотя и однотонными. Но при этом красного цвета, а не чёрного.

Закупив в хозяйственном магазине несколько тюбиков клея ПВА, почти весь следующий день я посвятил объезду Ленинграда и расклеиванию на афишных тумбах афиш концертов. Не успевал отойти, как у тумб собирались любопытствующие, к моему вящему удовольствию живо обсуждавшие группу с «вроде как русским, но в то же время и каким-то нерусским названием».

В один из таких моментов меня вежливо взяли под локоток. Обернулся – милиционер с погонами старшины.

– Здравствуйте. Старшина Васильев. Можно ваши документики?

– Да, пожалуйста…

В паспорте у меня как раз лежала маленькая копия фото, где я был запечатлён рядом не с кем-нибудь, а самим Леонидом Ильичом Брежневым – память о концерте со Дня учителя, где мне пришлось подменять солиста «Весёлых ребят».

Видя, как непроизвольно вытягивается лицо милиционера, я не мог сдержать самодовольную ухмылку и с лёгкой наглецой поинтересовался:

– Старшина, а что, собственно, случилось?

– Тут… тут такое дело, – прокашлялся он. – У вас имеется разрешение на расклейку афиш?

– Разрешение? Хм, а что, на это тоже разрешение нужно?

– Значит, нет. Извините, но я вынужден провести вас в ближайшее отделение, по закону придётся составить протокол.

Протестовать было бессмысленно, и вскоре мы оказались в ближайшем отделении милиции. Начальник отделения, увидев мой паспорт, поинтересовался, не тот ли я Губернский…

– Тот, товарищ майор. Могу автограф поставить, если есть на чём. Вы мне только скажите, от кого должно быть разрешение? А то мы первый раз концерт проводим, я ещё не во все тонкости успел вникнуть.

Выяснилось, что разрешение должно выдаваться городским управлением культуры. И если они не разрешат, то мне придётся не только самолично сдирать расклеенные объявления, но и оплатить штраф согласно существующему тарифу. К счастью, решить вопрос удалось без лишней нервотрёпки, в очередной раз подмазав кого надо в управлении культуры.

Реализация билетов через кассы ДК моряков началась за три дня до наших выступлений. Заниматься печатанием специальных билетов мне не пришлось, типография могла и не успеть к назначенному сроку, не методом же линогравюры их печатать. Мы просто на обычные входные билетики тиснули штампиком стоимость – и в ажуре.

Расходились билеты как горячие пирожки, что наполняло мою душу неподдельной радостью. Зря волновался Марк Геннадиевич, что народ не пойдёт. Да на фоне насквозь пропитанной идеологией в самом кондовом варианте советской эстрады наша группа выглядит настоящим забугорным чудом! Да, пускай и наши тексты большей частью идеологизированы, но кто же будет утруждать себя дословным переводом? Народу главное – поколбаситься под заводной хард-рок или побалдеть под романтичную рок-балладу…

– Дорогие друзья! Сегодня на этой сцене перед вами выступит группа… э-э-э… «Зе руссианс».

Блин, вот надо же было такому олуху доверить объявлять выступление моих подопечных! Лучше бы я сам вышел на сцену. Впрочем, последние слова местного конферансье потонули в воплях заполнивших зал зрителей, среди которых можно было разобрать и правильное название группы и фразы типа «рок форева». Я с опаской выглянул из-за кулис, не началось ли в зале преждевременное светопреставление? Нет, всё в порядке, и перед сценой редкой цепочкой стояли явно чувствующие себя не в своей тарелке милиционеры.

Пока всё шло согласно моей задумке. Перед исполнением первой песни зал погрузился во тьму.

– Ну, мужики, ни пуха ни пера! – Каждого из своих музыкантов я хлопнул по спине, отправляя на сцену.

Затем липкую темноту разрезал звук соло-гитары, сначала тихий, а затем всё более набирающий мощь. Затем вступили ударные. И одновременно с тем, как Азаров включился в работу, под потолком вспыхнули софиты, лучи которых сошлись на Жоре Ордановском.

В будущем, я надеялся, удастся создать шоу с приличными спецэффектами, в том числе пиротехническими. Правда, всё это придётся пробивать через броню цензуры, и далеко не факт, что партаппаратчики и комсомольские деятели к такой идее отнесутся с пониманием. Борьба предстояла нешуточная.

Шоу было в самом разгаре. Жора затянул скорповскую «Maybe I, maybe you», и погружённый в полумрак зал, казалось, сейчас осветится огоньками зажигалок. Невольно вспомнилось, как в моём прошлом-будущем вместо зажигалок использовали экраны сотовых телефонов. Будет и это, а пока, похоже, с отсутствием газовых зажигалок люди больше пользовались спичками, а жечь их в зале никто не решился. Да и с зажигалками могли бы появиться претензии со стороны пожарных.

В какой-то момент я заметил в глубине зала знакомую физиономию, принадлежавшую тому самому секретарю райкома комсомола, что пытался «зарезать» нас на сдаче концертной программы. Он стоял у самой двери рядом с каким-то лысеющим товарищем в крупных очках, что-то старательно записывавшим в блокнот. Причём периодически комсомолец что-то пытался прокричать ему на ухо, показывая на сцену, и тот каждый раз кивал. У меня появилось предчувствие, что хорошего от этой сладкой парочки ждать не стоит.