Книга Полигон - Сергей Тюриков

Чтобы оградить жену от лишних волнений и потрясений, они отказались от шумных застолий по праздникам, на которые периодически приглашались. Даже Новый год и день рождения Дымова снова проводили в узком кругу с родителями Елены в Кунгуре. Та даже обижалась на мужа, что ее дни рождения проходят шумно, торжественно, а его – скромно. Дымов на этот упрек с улыбкой отшучивался, что в его прошлой жизни вообще никогда не было семейных праздников, поэтому он это дело наверстывает и с большим удовольствием встречает их с ней и ее родителями. Такая отговорка была по душе Ольге Андреевне и Николаю Николаевичу, которые все больше уважали и привязывались к зятю.

Закончилась зима. Весна вступала в свои права теплыми солнечными днями, журчащими ручьями, прилетом грачей. Природа просыпалась от зимней спячки. На «посиделки» с конторскими военторга на празднование 8 Марта Дымовы не пошли, а поехали в Кунгур. Коллектив их понял и не обиделся. Там тоже все переживали за исход беременности Елены.

Дымов в честь праздника с утра вручил жене букет белых роз. А по приезду в Кунгур, – и теще. Та, как всегда, была рада приезду желанных гостей и приготовила разнообразную выпечку. Елене с трудом приходилось сдерживать себя от всего этого изобилия. Врачи рекомендовали ей ограничить себя в еде, чтобы не набрать лишний вес.

После праздников она, как положено в семь месяцев беременности, вышла в декретный отпуск. Неделю просидела дома, а потом, отпросившись у мужа, поехала погостить к родителям. Дымов возражать не стал, так как сам днями был на работе, а в Кунгуре Елена была бы под постоянным присмотром у родителей. 20 марта он сам увез Елену в Кунгур. Их разлука сопровождалась активной CMC-перепиской, общением в скайпе и телефонными разговорами. Причин переживать за беременность на первый взгляд не было. Однако через три дня, вечером, у Елены начались схватки, сопровождающиеся скачками температуры и давления. Врач вызванной «скорой помощи» настоял на госпитализации и отвез роженицу в новый перинатальный центр. Проведенный там осмотр и повторное УЗИ показали, что ребенок лежит неправильно и может погибнуть, удавившись пуповиной. Поэтому было принято решение срочно делать кесарево сечение.

Во время операции Ольга Андреевна с мокрыми от слез глазами тихо сидела в приемном покое с мужем. Ждали результата. Когда же им сообщили, что родилась здоровая, но недоношенная девочка, то радости их не было предела. От сердца отлегло, и они, сообщив об этом радостном известии Дымову, вернулись домой.

Сутки Елена отходила от наркоза. Она не могла дождаться, когда же ей покажут ребенка. Наконец, ее лечащий врач пришел и сообщил о рождении дочери ростом 40 см и кило семьсот весом. Ребенок был недоношенным и поэтому находился в инкубаторе на искусственном кормлении. Самочувствие самой Елены было переменчивое. Груди и низ живота болели, продолжали скакать давление и температура. Об этих проблемах Елена сообщила матери, что прибавило родителям и Дымову переживаний. Ему и тестю даже не помогала водка. По телефону все, как могли, успокаивали роженицу, ведь по большому счету все было хорошо. Ребенок родился нормальным, здоровым. А то, что недоношенный, так в инкубаторе все нормализуется.

– Солнце мое, я ведь тоже родился семимесячным, – рассказал Дымов супруге в первом же телефонном разговоре. – И как ни странно, вес тоже был как у Маши. Не знаю, были ли в то время в роддомах инкубаторы, но как-то выходили. Видимо, такое рождение у нас с дочерью в генах, и видишь, какой я вымахал?

– Ну, если она будет еще и здоровьем в тебя, дорогой, то я больше волноваться не буду.

– Все будет хорошо, любовь моя. Давайте быстрей поправляйтесь и выписывайтесь.

Переживали за Елену и коллеги на работе. Все звонили, поздравляли, подбадривали.

Пока доступа к жене не было, Дымов оформил в ЗАГСе свидетельство о рождении дочери и, как было решено ранее, назвал ее Машей. Это событие, под одобрение Ольги Андреевны, они с тестем отметили. Кроме этого, на следующий же день, бабушка и дедушка поехали по магазинам и закупили белье, одежонку и кроватку для внучки. Все это, но уже для пермской квартиры, по просьбе Дымова, взялись купить в качестве подарка Ушкалова с Ушаковой.

Через неделю врачи разрешили Елене вставать и дали возможность ей первый раз посмотреть на дочь через стеклянные стены палаты. В закрытой капсуле инкубатора та лежала такая маленькая, беззащитная, как куколка. Каждый раз, когда молодая мамаша смотрела на нее, то ее пробивало на слезы. Ей так хотелось взять ее на руки, прижать к себе, всю осмотреть. Но сделать это она не могла. Лишь через месяц, при условии отсутствия каких-либо осложнений и набора веса, Машу могли выписать.

Прошло десять дней со дня рождения дочери, и Елену выписали. Разрешили ей навещать и наблюдать со стороны за ребенком в инкубаторе.

К концу первого месяца Маша подросла и хорошо набирала вес. Консилиум врачей пообещал скорую выписку.

Неделя ожиданий и, наконец, наступил день выписки. Елена с утра уже была в родильном отделении, унесла пеленки, одежду и одеяло для дочери. Наконец, закончился ее последний осмотр врачами, подписаны необходимые документы, и ребенка выдали матери. Та от волнения не знала, как к Маше подступиться, что делать, как правильно одеть и завернуть. Очень внимательно ее осмотрела, пересчитала пальчики на руках и ногах. Видя такое состояние «мамаши», медсестра отделения помогла ей во всем разобраться. Одна только Маша была ко всему безучастна и на удивление спокойна, молча созерцала все происходящее. На выписку из Перми приехали Ушаковы и Ушкаловы. Ровно в 12 встречающие стояли у центрального входа в родильный корпус перинатального центра. Ушакова Марина и Ушкалова Елена держали в руках букеты цветов, а их мужья Юрий и Эдуард – пакеты с подношениями врачам виде шампанского и конфет. Дымов с родителями Елены, как завороженные, смотрели на большие стеклянные входные двери. Наконец, они распахнулись, и первой на улицу вышла со счастливой улыбкой на лице Елена, а за ней две сотрудницы центра в медицинской униформе. Одна из них держала на руках «конверт» с ребенком, перевязанный розовой лентой.

– Кто тут отец? – строго спросила она у встречающих.

Вперед с вытянутыми руками ринулся Дымов, которому та передала «дорогой» сверток. Тут же к счастливой Елене подбежали с цветами Ушакова с Ушкаловой, а их мужчины с подношениями, – к врачам. Все были радостны от этого события.

Погода в этот день тоже не подкачала. С утра моросил дождик, который все посчитали за хорошую примету, но к моменту выписки он закончился. Расталкивая хмурые тучи, на небе новь появилось весеннее солнышко. Деревья и кустарники снова ожили щебетанием птиц. Казалось, что и они разделяли радость людей. Разглядывать на улице Машу не стали и, рассевшись по машинам, поехали в дом родителей роженицы.

Еще с вечера комнаты в доме были украшены цветами и разноцветными шариками. Для внучки Ольга Андреевна выделила маленькую и самую теплую комнату, где установили новую кроватку. Всем встречающим было невтерпеж поближе посмотреть ребенка. И когда Машу занесли в дом, то сразу положили на диван в большой комнате, развернули одеяло, сняли пуховую шапочку и в восемь глаз стали ее рассматривать. Все утвердительно заключили, что она похожа на обоих родителей. Только Елена недоумевала, почему у дочери на голове темные волосенки и серые глаза, вместо ожидаемых светло-русых волос и голубых глаз. Это недовольство вызвало смех у Ольги Андреевны и у подруг, которые имели детей и уже прошли эти «университеты». Они заверили Елену, что с возрастом ребенка все цвета поменяются, и все будет, как она мечтала.