Книга Лисы выбирают сладости - Ирина Матлак

Окончательно обнаглев и решив в полной мере воспользоваться гостеприимством типчика, я набрала горячую воду и с удовольствием в неё погрузилась. Вернее, не просто с удовольствием — с блаженством.　

Пара капель эфирного масла сделала моё утро. Я даже удивилась, насколько сильно на меня повлиял крепкий сон. Приятно снова стать собой.　

Соблазн задержаться в ванной подольше был велик, но я уложилась в пятнадцать минут. В зеркало не смотрела принципиально и умывалась, не глядя. Никогда не относилась к счастливому типу девушек, которые умеют красиво плакать. И вообще, это только в фильмах у героинь после часа рыданий идеальная кожа и лишь слегка покрасневшие щёки. В реальности всё иначе.

Суровая правда жизни, ага.　

Спустившись вниз, я обнаружила, что находилась одна не только в комнате второго этажа, но и во всём доме. Диан отсутствовал.　

Зато на кухне меня ожидала его записка. К холодильнику магнитиком была прикреплена бумажка со словами: «хочу блинчики».　

Лаконично и доступно.　

Значит, к завтраку будет.　

Я приготовила панкейки. Пышные, воздушные и невероятно нежные. В турьеровских закромах обнаружился кленовый сироп, который стал к ним отличным дополнением. Как и орешки, которые я предварительно измельчила и поджарила на сковороде.　

Диан появился как раз в тот момент, когда я заваривала американо. Кофе у типчика был таким же, как и ванна — то бишь отменным. Восхитительный аромат.　

— Доброе утро, — приветствовала я, разливая горячий напиток по маленьким чашечкам. — Ваш заказ выполнен, турьер Кросс.　

Типчик обаятельно улыбнулся и уселся за стол:　

— И сколько с меня?　

— Можете считать, что мою первоклассную готовку вы оплатили ещё вчера, — я усмехнулась и, заняв свободный стул, принялась за американские блинчики.　

Аппетит разыгрался зверский.　

Пожалуй, именно из-за него не возникла неловкая заминка. Если бы не чувство голода, я бы непременно задумалась над тем, во что превратились наши с Дианом отношения после прошедшего вечера.

Уплетая третий панкейк, краем глаза покосилась на типчика. Он выглядел несколько уставшим и задумчивым, но в целом был таким же, как всегда. И снова без зазрения совести пользовался своей давней привычкой — сверлил взглядом. Наткнувшись на него, я чуть не подавилась.　

Чуть-чуть неловкости всё-таки присутствовало.　

Не люблю неопределенности. Но и первой заводить серьёзный разговор не собираюсь. В конце концов, кто из нас мужчина? Вот пусть Диан и делает первый шаг.

Хотя расклад, если мы оба сделаем вид, что вчера ничего не случилось, меня тоже устроит.　

Временно.　

Пока есть более важные вопросы, касающиеся моего прошлого и будущего, чувства могут подождать.　

Судя по всему, Диан придерживался того же мнения.　

— Очень вкусно, — похвалил он мою стряпню и без перехода сменил тему. — Волки сейчас в городской тюрьме. Им предъявлены серьёзные обвинения, но, учитывая принадлежность Блэка к высшим, надолго он там не задержится. Если я правильно понимаю, ты намерена с ним поговорить?　

Как хорошо, когда тебя понимают без слов.　

— Ты мне в этом поможешь?　

Типчик скептически изогнул бровь:　

— Могла бы не спрашивать. В город поедем сегодня, заночуем на постоялом дворе, а с Блэком встретимся завтра утром. Заодно заедем к поставщику мяса. До открытия кафе остались считанные дни, а твой Адам не сумел с ним нормально договориться о сроках.　

— Ничего Адам не мой, — буркнула, уткнувшись в чашку. — Не говори ерунды. Лучше расскажи, имеют ли приёмные родители право решать судьбу совершеннолетней дочери.　

Разговор сворачивал в неприятное русло, но это было настолько же неизбежно, насколько необходимо.　

— Сразу видно, что конституцию ты читала так же, как и дневник, — усмехнулся Диан. — Да, имеют. Приёмные или родные — неважно, до замужества они твои опекуны. Конечно, если удочерение оформлялось законно. А судя по всему, так оно и было.

Я вздохнула — выходит, кроме морального облегчения в информации о родителях нет никакого толку.　

— Надо разговорить тэту Бертину, — я задумчиво помешивала кофе чайной ложечкой. — Она явно знала, что я приёмная, но почему-то не сообщила об этом сразу. И, мне кажется, она скрывает что-то ещё. Надо зайти к ней перед поездкой в город.　

Погода нам благоволила. Уж не знаю, была ли на то милость пресловутой Покровительницы, или просто небо выплакалось вместе со мной, но с утра светило ясное солнце. А воздух такой, что дышать, не надышаться. Тёплый, прозрачносвежий. Капельку влажный и пахнущий пожухшей травой.　

Такая жизнерадостная картина способствовала поднятию настроения. Как и вкуснейший завтрак. Даже не знаю, что повлияло больше. Но, как бы то ни было, к тате Бертине я шла полная решимости и живой энергии. Диан в это время отправился за телегой к Руфу, потому как я объявила, что в седле до города не продержусь.　

Когда пришла к тате, то застала её перебирающей сухие травы. Она сортировала перечную мяту, зверобой и горькую полынь. Связывала их в пучки капроновой нитью и развешивала у печи.　

Увидев меня, тэта отвлеклась и тут же воскликнула:　

— Лисанна, как хорошо, что ты пришла! А я как раз собиралась идти к нашему турьеру, узнавать, всё ли с тобой в порядке! Ну и шороху ты вчера, милая, навела!　

— Это как-то случайно получилось, — я на миг ощутила себя неловко. — Честно говоря, не хотела привлекать к себе лишнего внимания. Тата Бертина, — времени в запасе было мало, и я решила не тянуть. — Мне необходимо, чтобы вы рассказали всё, что знаете о моём удочерении семьёй Танид. Абсолютно всё.　

На секунду лисица замерла, и на её лицо набежала тень. Затем она устало опустилась на табурет и покачала головой:　

— Значит, всё-таки узнала. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.

Тата замолчала, а я сложила руки на груди и не сводила с неё глаз, показывая, что ожидаю продолжения.　

— Невзирая на твою просьбу, я не могу сказать всё. Это не моя тайна, и я обещала её хранить. И ты тоже не должна говорить о том, что Плана и Леонис тебе не родные. Дэлия и Олдерн погибли, Лисанна. Ни к чему ворошить прошлое.　

Такой поворот мне совсем не понравился. Я, конечно, предполагала, что отвечать на вопросы тэта Бертина не захочет, но не думала, что станет мне указывать.　

— При всём уважении, это моё личное дело, — спокойно возразила ей. — И ворошить прошлое я намерена, равно как и узнать всю правду. С вашей помощью, или без.